А там, в стороне — пятно белого полотняного платья… К Вику уже бежали люди — фермеры, ходовики, серые. Едва увидев серых, Вик вскинул акэм… и бессильно опустил его. Он внезапно ощутил текущие по щекам слезы. Высокое Небо, как ты жестока, жизнь! Первый же подбежавший к Вику серый опустился на колени, целуя края его одежды. Вику почудилось, что он сходит с ума.
— Я убил Главного Пхана! — громко сказал он.
— Главный Пхан! — раздались вопли серых. Но в них не было угрозы. В них было что-то иное… И тут Вик вспомнил о том, как Ворон стал Главным Пханом. Да просто-напросто убив прежнего. Своего отца, что, впрочем, для серых не имело ни малейшего значения.
Теперь же Вик убил Ворона.
Теперь он был их Главным Пханом.
Вик смотрел вокруг — и, казалось, не видел ничего происходящего. Он словно оцепенел.
— Да, да, я сказал, это мой приказ — прекратить грабеж Города… доля добычи? — после поговорим о доле добычи, псы, а сейчас убирайтесь, устраивайте лагерь, убирайтесь, убирайтесь, убирайтесь все!!!
— Но, Главный Пхан…
— Убирайтесь!
Неужели все это говорил он? Неужели эти слова вырвались из его рта?
Очнувшись, Вик увидел стоящих рядом с собой Гора, старейшину Владимира и старейшину Алексея. Они смотрели на нега, словно тоже ожидали приказов.
«Они, наверное, боятся меня», — подумал Вик. Боятся и ужасаются тому, что во мне… Пускай. Все равно. Его глаза обратились к лежащей на сфальте Надежде.
«Почему умерла она? Почему не я?» Молчаливая, робкая, послушная девушка из обычного фермерского рода. Она, наверное, очень спешила, чтобы поскорее встретиться с ним. И поэтому опередила остальных.
И спасла ему жизнь.
Ненужную жизнь.
— Здесь есть что-нибудь вроде дома Всемогущего Бога? — спросил Вик старейшин.
Старейшина Алексей кивнул. Он помог поднять тело Надежды. Потом к ним присоединились старейшина Владимир и Гор. Вместе они отнесли Надежду к каменному блоку, крыша которого венчалась высоким шпилем.
— Что здесь было до Исхода? — спросил Вик.
— Органный зал. А до этого — церковь.
— Церковь?
— Один из домов Всемогущего Бога. Так они назывались.
Но Вик уже не слушал. «Органный зал». Что-то знакомое. «Орган был большим музыкальным инструментом, установленным в специальном здании»… Это говорил Сергипетроич. Когда Вик спросил о своей матери — не о приемной, а родной — прошлый ответил: «Она играла на органе. Делала музыку». И еще он сказал: «Суть ее профессии тебе понять будет непросто».
Еще бы! Но теперь… Теперь Вик стоял перед входом в здание, где играла на органе его мать. Он мог войти в него — и он сделал это, неся на руках тело Надежды.
Гор и старейшины оставили его одного.
Вик бережно опустил тело своей жены на холодный каменный пол. Здесь было прохладно, несмотря на уличную жару. Царила какая-то особенно глубокая и торжественная тишина. Словно в День Снега. Вик неподвижно замер над телом Надежды. Он обращался к Высокому Небу и Всемогущему Богу одновременно. Он просил быть милосердными к этой девушке. Он просил милосердия для всех — горожан, умников, фермеров, серых, рабов, бездомников…
Он не просил милосердия для себя. Он не верил, что Высокое Небо и Всемогущий Бог могут быть милосердны к нему.
Послышались чьи-то медленные, осторожные шаги. Звук был слышен отчетливо и разносился далеко в этом необычном здании. Рука Вика инстинктивно коснулась акэма, потом замерла. Все равно… Он не хотел больше никого убивать.
Из-за прикрепленных друг к другу вертикальных металлических труб появился старик. Такого дряхлого старика Вик видел впервые — на вид ему было лет восемьдесят, а может и больше. Но глаза его говорили о сильном, здравом уме. Он смотрел на Вика.
— Что тебе нужно, варвар?
Незнакомое слово не смутило Вика. Сейчас его ничто не могло смутить.
— Когда-то это был дом Всемогущего Бога?
— Всемогущего Бога? — переспросил старик. — Ну что ж, можно сказать и так.
— Я пришел сюда, чтобы говорить с Всемогущим Богом. Я убийца, пусть так. Но она ни в чем не виновна. Он должен понять это и простить ее…
Только тут взгляд старика обратился к лежащей у ног Вика мертвой девушке. Он долго смотрел на нее. Потом вновь глянул на Вика:
— Кто это?
— Моя жена. Ее звали Надежда.
— И ты хочешь, чтобы Бог услышал тебя?
— Да!
— Я не знаю, услышит он тебя, или нет, — покачал головой старик. — Но ты можешь услышать его… — с этими словами старик заковылял к металлическим трубкам.
Перед ними Вик разглядел какие-то странные, совершенно непонятные ему приспособления. Старик опустил на них пальцы…
Музыка.
Вик мгновенно понял, что это — она.
Он услышал голос матери: «Поколение приходит и поколение уходит, Виктор, мой маленький Вик, поколение уходит и поколение приходит — и только одно высокое небо пребывает вовеки»… Звуки кружились вокруг него и внутри него, сплетались воедино, рассыпались тысячью других звуков. Высокое Небо и Всемогущий Бог — они были в ней, в музыке. Горло сдавили рыдания. Слезы, которые не выплакать, ибо стыдно плакать перед лицом Музыки… Музыка возносилась ввысь и оттуда, с немыслимой вышины, обрушивалась на Вика чистым водопадом, светлой водой. Он, Музыка, Небо и Бог — больше ничего не было.
Кто-то легко коснулся его плеча. Вик обернулся.
И увидел лицо Лен. Совсем рядом. Она внимательно смотрела на него. Она смотрела прямо ему в глаза. Он чувствовал ее дыхание. Их лица почти соприкасались.
А над их головами гремела органная музыка.
— Напрасно ты пришла, — сказал Вик. — Мы никогда не будем счастливы. Никогда.
Ничего не отвечая ему, Лен приблизилась еще больше и уткнулась лицом в его плечо. Она крепко обняла его. Не говоря ни слова.
И так же молча Вик обнял ее.
Прощание?
Встреча?
Торжественная, высокая органная музыка овевала их. Музыка говорила о вечном. Как судьба-река она уносила их вперед…
К счастью?
К счастью — наперекор всему?!
Вик не знал, что правители оставили мины во всех крупных блоках внутреннего города. Некоторые из них не сработали. Но мина в органном зале сработала.
С чудовищным грохотом стены ринулись на Вика и Лен.
Погребая под собой Музыку.
Отряд Гора работал при свете факелов. Гор знал, что Вик и Лен вошли в это здание перед взрывом. Они были внутри, когда все это произошло. А значит он найдет их.
Живыми или мертвыми. Найдет. «Кровные братья» работали методично и слаженно. Они растаскивали в стороны куски бетона, железные балки, пробивая извилистый ход внутрь — туда, где, судя по пляшущему пламени факела, сохранился воздух.
