родится мальчик, давай назовем его Кэм.
– Конечно. – Элли подняла стакан. – Это ведь не имя твоего дедушки?
– Нет. Я никаких Кэмов не знал. Просто мне нравится, как это имя звучит.
Он поднял стакан с водой и некоторое время его разглядывал. Или он все же знал какого-то Кэма? Откуда иначе он взял это имя? Были ведь какие-то кусочки прошлого, скрытые от него. Например, он не мог вспомнить, откуда у него рубец на шее и шрам на животе. Такое имелось у каждого – эпизоды прошлого, которые люди не могли вспомнить, но у Миссии их было больше, чем у остальных. Вроде его дня рождения. Его просто с ума сводило, что он не мог вспомнить, когда у него день рождения. Ну что в этом такого трудного?
УКРЫТИЕ 1
– Сэр?
Под его ногами гремели кости. Дональд пробивался сквозь тьму. Крылатые псы разбегались при звуке голосов.
– Вы меня слышите?
Завеса тьмы раскололась. Веко приподнялось с легким потрескиванием, как крышка его капсулы. Боб. Дональд съежился внутри этой капсулы, как боб.
– Сэр? Вы очнулись?
Кожа такая холодная. Дональд сидел, от его голых ног поднимался пар. Он не помнил, как его укладывали спать. Он помнил врача, как был в его офисе. Они разговаривали. А сейчас его будят.
– Выпейте это, сэр.
Это Дональд вспомнил. Он помнил, как его будили снова и снова, но не помнил, как засыпал. Только пробуждение. Он сделал глоток. Ему пришлось сосредоточиться. Чтобы заставить горло работать, заставить его глотать. Таблетка. Ему полагалось дать таблетку, но ее не предложили.
– Сэр, мы получили указание разбудить вас.
Указания. Правила. Протокол. У Дональда опять проблемы. У Троя. Может, проблемы у этого Троя. Кем он был? Дональд выпил столько, сколько смог.
– Отлично, сэр. Сейчас мы вас извлечем из капсулы.
У него проблемы. Его будят только тогда, когда у него проблемы. Извлекли катетер, затем иглу из руки.
– Что я?..
Он кашлянул в кулак. Голос у него стал как оберточная бумага, тонкий и хрупкий. Невидимый.
– Что случилось? – спросил он, крича, чтобы добиться хотя бы шепота.
Двое подняли его и усадили в кресло-каталку, которое удерживал третий. Вместо бумажного халата его накрыли мягким одеялом. На этот раз не было ни шуршания бумаги, ни зуда.
– Мы кое-кого потеряли, – сказал кто-то.
Укрытие. Погибло. И в этом опять будет виноват Дональд.
– Восемнадцатый, – прошептал он, вспомнив свою последнюю смену.
Двое переглянулись, открыв рты.
– Да, – подтвердил один из них с трепетом в голосе. – Из Восемнадцатого укрытия, сэр. Мы потеряли ее за холмом. Утратили зрительный контакт.
Дональд попытался сосредоточиться на этом человеке. Он помнил, что потерял кого-то за холмом. Элен. Жену. Ее до сих пор ищут. Надежда еще осталась.
– Расскажите, – прошептал он.
– Мы сами не понимаем, как такое произошло, но одна из них скрылась из виду…
– Чистильщица, сэр.
Чистильщица. Дональд обмяк в кресле. Кости у него были холодными и тяжелыми, как камень. Это была вовсе не Элен.
– …За холмом.
– …И нам позвонили из Восемнадцатого…
Дональд приподнял руку – она дрожала и все еще была частично онемевшей после сна.
– Подождите, – прохрипел он. – Говорите по очереди. Зачем меня разбудили? Мне больно разговаривать.
Один из будивших кашлянул. Дональда укрыли одеялом до подбородка, чтобы он не дрожал. Он даже не сознавал, что дрожит. С ним были так почтительны, так вежливы. Но почему? Он попытался разогнать туман в голове.
– Вы приказали разбудить вас…
– Таков протокол…
Взгляд Дональда переместился на капсулу. Она все еще исходила паром, отдавая холод. В основании капсулы находился экран. Сейчас Дональда внутри не было, и показатели его жизнедеятельности не выводились, только значение медленно поднимающейся температуры. Температура и имя. Не его имя.
И Дональд вспомнил, что имена ничего не значат – кроме тех случаев, когда у человека нет ничего, кроме имени. Если никто не помнит другого, если пути людей не пересекаются, тогда имя означает всё.
– Сэр?
– Кто я? – спросил он, глядя на небольшой экран и ничего не понимая. Это же не его имя. – Почему меня разбудили?
– Вы сами приказали, мистер Турман.
Одеяло уютно окутывало плечи, кресло развернули. С ним обращались уважительно, как с человеком, обладающим властью. У этого кресла колесики совершенно не скрипели.
– Все хорошо, сэр. Голова скоро прояснится.
Он не знал этих людей. А они не знали его.
– Доктор введет вас в курс дела.
Никто никого не знает.
– Сюда.
И тогда любой может быть кем угодно…
– В эту дверь.
…До тех пор, пока не имеет значения, кто командует. Один может поступить правильно, а другой может поступить справедливо.
– Прекрасно.
Одно имя не хуже другого.
УКРЫТИЕ 17
Бунт происходит перед наступлением тишины. Это всемирный закон, потому что шуму и крикам нужно от чего-то отражаться, подобно тому как телам необходимо пространство, чтобы падать.
Джимми Паркер находился в классе, когда начался последний из больших бунтов. Это был день накануне очистки. Завтра у них отменят занятия в школе. Из-за смерти человека Джимми и его друзьям подарят несколько лишних часов сна. Отец будет работать в АйТи сверхурочно. И завтра днем мать настоит на том, чтобы они отправились вместе с его тетей и кузенами смотреть, как светлые облака плывут над ясно видимыми холмами, пока небо не станет темным, как сон.
Дни очистки предназначались для бездельничанья и общения с семьей. Для успокоения недовольных и усмирения бунтов. Так сказала им миссис Пирсон, выписывая на доске законы из Пакта. Мел постукивал и поскрипывал, оставляя пыльные линии, перечисляющие все причины, по которым человек может быть отправлен на смерть. Уроки гражданского права накануне изгнания. Предупреждения перед еще более суровыми предупреждениями. Джимми и его друзья ерзали и учили законы. Всемирные законы, которые очень скоро утратят силу.
Джимми было шестнадцать. Многие его друзья скоро переедут и станут чьими-то «тенями»-стажерами, но ему предстояло учиться еще год, чтобы пойти по стопам отца. Миссис Пирсон закончила писать на доске и заговорила о серьезности выбора партнера по жизни, о регистрации отношений в соответствии с Пактом. Сара Дженкинс слегка повернулась и улыбнулась Джимми. Уроки гражданского права и биологии переплелись, гормоны заговорили одновременно с законами, карающими за невоздержанность. Сара Дженкинс привлекательная. В начале года такая мысль не приходила Джимми в голову, но теперь он это увидел. Сара Дженкинс была привлекательной и умрет
