– Где мы сейчас находимся? – спросила она, не спуская глаз с Пэмброука, который жадно ловил каждое ее слово, хотя сам за всю поездку не сказал и пары фраз.
Всякий раз, когда она встречалась с ним глазами, его жесткий взгляд из-под полуопущенных век пронзал ее насквозь. Ее передергивало, когда она встречала в его глазах знакомое выражение.
– Я никогда раньше не видела таких деревьев, – продолжала она как ни в чем не бывало. – В Корнуэлле нет таких высоких и раскидистых, как здесь.
– У нас часто дуют сильные ветры, которые затрудняют их рост, – ответил барон с набитым ртом. Щетина, отросшая у него на подбородке, была усыпана крошками, но он даже не потрудился их стряхнуть. – Корнуэлл – это особый случай. Такого климата, как у нас, больше нигде в Англии не сыскать. На побережье постоянно дует ветер, который и пригибает деревья к земле.
– Но… ведь мы и сейчас недалеко от побережья? – настаивала на своем Бэкка.
– Почему ты спрашиваешь, дочка? Или планируешь очередной побег? Выбрось эти мысли из головы, Рэбэкка. На этот раз тебе никуда от нас не деться. Нас трое, а ты одна. Когда поездка закончится, твое будущее будет определено, а мое… обеспечено.
– Вообще-то я всего лишь пыталась вспомнить уроки географии, – сказала Бэкка как можно безразличнее. – Это не так-то просто, ведь с тех пор прошло немало времени. Помню, как я, мама и моя первая гувернантка… Как же ее звали? Этта, точно. Так вот, мы любили выбирать на карте места, в которых хотели бы побывать. Мама всегда хотела увидеть…
– Да что ты заладила «мама» да «мама»! – взорвался он. – Ты же знаешь, я не люблю тревожить память умерших. Ты, умная лиса, наверняка что-то задумала. Я вижу тебя насквозь, как пейзаж за окном.
Бэкка пожала плечами.
– Я всего лишь пытаюсь хоть немного разрядить обстановку и извлечь как можно больше из этой поездки, – вздохнула она, делая вид, что не замечает лукавого взгляда Мод. – Если мы едем в сторону холмов, то это как раз одно, из таких мест. Ну, о которых я вам рассказывала… Одно из мест, в которых мы мечтали побывать. Мама больше всего стремилась попасть…
– Я уже сказал, что не хочу говорить о ней! – рявкнул отец. – Давай покончим с этим раз и навсегда и больше не будем возвращаться к этому.
– Пусть болтает, Гильдерслив, – вступился за нее Пэмброук и рассмеялся гортанным смехом. – Уж лучше это, чем постоянное нытье и унылое настроение.
Барон смерил его презрительным взглядом.
– Она прекрасно знает, о чем можно говорить, а о чем нет, Пэмброук. Она играет с нами. И сейчас речь идет вовсе не о ее матери.
Ага! Она таки нашла уязвимое место. Если удастся достучаться до его совести, она вызовет в нем если не раскаяние, то хотя бы смятение.
– Я лишь хотела бы, чтобы мама оказалась здесь с нами и смогла взглянуть на них, только и всего, – сказала она. – На холмы, я имею в виду.
– Хватит, я сказал! Здесь не на что смотреть, кроме как на дурацкие холмы, возомнившие себя горами. А деревья – они везде деревья, независимо от местности.
– Подумайте только, ведь мы можем хоть одним глазком посмотреть на Сэмюэля Коулриджа и Уильяма Уордсворта. Ведь они родом отсюда. Мама так любила их поэзию.
– Поэзию? – скривился отец. – Опять мечты! Чушь и вздор для глупых женщин!
Он приоткрыл окно ровно настолько, чтобы можно было выбросить недоеденный пирог с мясом, и тут же снова его захлопнул.
– Ну что, теперь ты довольна? Испортила мне ужин. Все, теперь точно достаточно.
Струя свежего воздуха, такого чистого, каким он бывает только в горах, моментально вернула Бэкку к жизни. Она жадно дышала, вбирая его до последней капли, и больше не проронила ни слова. Она получила ответ на свой вопрос. Как ей может это пригодиться, она пока не знала, но если все же удастся вырваться на волю, то она хотя бы приблизительно будет знать, где находится. Если бы только можно было сообщить об этом Клаусу, оставить для него весточку…
Думая об этом, она и не заметила, как заснула.
Клаус почти не замечал боли в плече. Он гнал лошадь как сумасшедший и остановился только тогда, когда начал валиться из седла от усталости. Больше всего его сводило с ума то, что он не знал точно, как они движутся. Ему было лишь известно, что они едут на север. Учитывая, что Пэмброук с ними, логично предположить, что они направляются в Гретна Грин. В Англии заключить брак было практически нереально, учитывая ограничения, действующие на территории страны. Вряд ли они станут тратить время на то, чтобы выхлопотать специальное разрешение.
Заглянув во все гостиницы вдоль главной дороги, ведущей на север, и нигде не обнаружив следов беглецов, Клаус пришел к выводу, что они съехали с проторенной дороги, чтобы скрыться от погони. И хотя он тоже отклонился от главного пути, шансы напасть на их след были ничтожно малы. Ему даже не столь важно было настичь их в пути, сколько первым достигнуть границы. И он безжалостно гнал лошадь к цели. Он должен был найти Бэкку, пока не случилось непоправимое.
Занимался новый день, такой же пасмурный и мрачный, как остальные, хотя было уже не так сыро. Чем дальше на север он продвигался, тем прохладнее становилось. Он загнал бедную лошадь до такой степени, что она еле волочила ноги, и пришлось сделать остановку на постоялом дворе к северу от Шрусбери, чтобы нанять новую. По мере продвижения он остро ощущал ограничения, которые накладывала на него физическая реальность. Если бы все происходило в астральном измерении, в его распоряжении был бы полный арсенал магических уловок – хитроумные фокусы и магия фэйев, позволяющая сбить с толкуй обвести вокруг пальца. У него были бы способности к мысленной проекции, сокрытию от посторонних глаз, управлению временем как заблагорассудится – собирать его складками, сжимать, снимать слоями, как луковицу. Он мог бы обратиться к созданиям Иного мира и заручиться их поддержкой. Но отныне он был лишен всего этого и брошен на произвол судьбы. Чтобы выкарабкаться, необходимо было призвать на помощь всю свою находчивость, сообразительность, силу и незнакомого ему Бога, которому он молился, ничуть не заботясь о собственной гордости. Когда первые лучи солнца позолотили верхушки деревьев, Клаус пригнал хромающую лошадь на почтовую станцию.
– Я ищу группу людей, которые направляются на север и могли проезжать мимо, – обратился он к станционному смотрителю, пока конюх седлал свежего жеребца. – Трое мужчин и две женщины в личном экипаже.
Станционный смотритель задумчиво почесал затылок, словно стимулируя работу мозга.
– Приезжали тут одни вчера вечером где-то после ужина. Хорошая четырехместная коляска, запряженная четверкой лошадей. Они пробыли здесь совсем недолго – только лошадей поменяли. Очень уж спешили, будто за ними сам черт гонится.
