Миламаны как раз собирались организовать экспедицию в Турмалин, но не знали, как это сделать — ведь у группы Ри Ка Рунга не было летательных аппаратов, а прорваться в осажденный город без них не представлялось возможным.
Всерьез обсуждался даже вариант выхода к воротам города с ветвью мира. И если живородящие впустят парламентеров, то они смогут потребовать немедленной выдачи землян, угрожая в противном случае разрушить город.
Но теперь ситуация изменилась. С одной стороны, у группы появились летательные аппараты. А с другой стороны, вдогонку прилетел приказ, запрещающий Лай За Лонгу и его людям какие бы то ни было несанкционированные контакты с местным населением.
Конечно, контакты бывают разные. И разговоры с роксаленцами в лагере под стенами осажденного Турмалина Лай За Лонгу, может быть, и простят. Но посадку боевых катеров непосредственно в городе ему не простят точно, и никакие прежние заслуги его в этом случае не спасут.
Но тут в обсуждение проблемы вмешалась Ли Май Лим. С потяжелевшим инфантом на руках, присосавшимся к ее обнаженной груди, миламанка появилась перед камерой видеофона и заявила Лай За Лонгу, который оставался на крейсере:
— Я все равно туда пойду! Если вы прикажете мне остаться, я не выполню этот приказ.
Это она первой предложила выйти к воротам города с ветвью мира и теперь ни за что не хотела отказываться от своего плана.
Но оказалось, что ученик колдуна, которого земные женщины называли Яриком, а миламаны — Ма Ла Маром, увязался с поисковой группой совсем не зря. Он был достойным воспитанником рамбиярских колдунов, и его способностям мог позавидовать любой следопыт.
Едва успев оглядеться под стенами Турмалина, Ярик обнаружил подземный ход, который начинался в пригородной деревне и вел куда-то в город, в район большого дворца.
Узнав об этом, Лай За Лонг ограничился тем, что запретил использовать летательные аппараты и не зафиксировал в корабельном журнале, что группа Ри Ка Рунга уже найдена. То есть Ри Ка Рунг и Ли Май Лим продолжали считаться пропавшими без вести и могли действовать по своему усмотрению.
А действовать надо было быстро, пока в окрестностях Турмалина не появилась официальная делегация миламанов. И Ли Май Лим, дождавшись ночи, полезли в деревенский колодец, который служил начальным пунктом подземного хода ведущего в город.
Им составили компанию ученик колдуна и две принцессы — Эдда и Рузария, первая из которых стремилась на поиски своего возлюбленного, пылая ревностью к Зое, а вторая никак не могла отпустить своего драгоценного Ри Ка Рунга одного.
Королеву Гризанду удалось удержать в лагере, лишь приставив к ней стражу из десяти рыцарей и шести оруженосцев и слуг.
А наутро западное войско неожиданно ринулось на штурм городских укреплений.
Миламаны и земляне ничего об этом не знали, потому что король Рембальт не сказал ни слова о предстоящей атаке не только миламанам, которых на дух не переносил и считал пособниками живородящих, но даже и королю Туру, который, по мнению Рембальта, общался с миламанами слишком тесно.
Поскольку все руководство гурканского войска во главе с царем и градским воеводой было увлечено усмирением Богини Гнева, останавливать штурм городских стен Турмалина оказалось некому. Отдельные герои из числа горожан пытались поливать карабкающихся на стены рыцарей кипящей смолой и нечистотами, но их было слишком мало, чтобы охладить наступательный порыв западного войска.
Когда воины короля Рембальта ворвались на улицы Турмалина, казалось, дело сделано, и живородящим остается только сдаваться на милость победителя. Причем, что удивительно, сами живородящие думали точно так же. С момента появления в городе Богини Гнева и Бога Табунов они только и ждали от высших сил какой-нибудь пакости — вот она и случилась. Враг ворвался внутрь священных стен.
Рыцари других королей и герцогов ожидали, что воины Рембальта откроют им ворота и участники священного похода приступят к дележу добычи. Правда, еще не был взят большой дворец, стены которого будут потолще, чем городские, но это уже казалось мелочью по сравнению с достигнутым успехом.
Но тут случилась первая странность. Рембальт не открыл ворота.
Впрочем, их уже доламывали с внешней стороны доблестные рыцари короля Тура. Мощный таран ломал в щепки прочное дерево, и закономерного итога не пришлось долго ждать.
В пролом тотчас же ринулись все рыцари скопом во главе с самим королем, который не ожидал никакого сопротивление и потому летел впереди на лихом коне.
Тут же в грудь лихому коню попала стрела, и его величество, гремя латами, скатился на землю.
Когда он не без труда поднял голову и увидел, что по его рыцарям стреляют лучники короля Рембальта, удивлению короля Тура не было границ.
Королю еще повезло, потому что некоторые из его рыцарей не успели даже удивиться.
Другие, прикрывшись от стрел щитами, ринулись в пешую атаку, но позади лучников стояли вассалы короля Рембальта, ощетинившись копьями и двуручными мечами.
Между ними появился и сам Рембальт. Верхом на коне, возвышаясь над всеми и еще привстав в стременах с воздетым к небу мечом, он кричал:
— Убирайтесь прочь, проклятые нечестивцы. Не видать вам Божественного Яйца как своих ушей.
Сзади напирали вассалы других королей и великих герцогов, и рыцари короля Тура не могли двинуться ни назад, ни вперед. И тогда воины короля Бергамора, которым тоже не терпелось дорваться до добычи, попытались пробить затор силой оружия.
Увидев, что их атакуют с тыла, люди короля Тура оказали посильное сопротивление, и у ворот закипела нешуточная потасовка с человеческими жертвами.
Сообразив, что ничего хорошего таким способом не добьешься, самый благоразумный из всех западных полководцев — великий герцог Дельмар — задумал всех обмануть и проникнуть в Турмалин по лестницам через стены, как это сделали воины Рембальта.
Но те же самые воины Рембальта уже стояли на стенах и они, как оказалось, умели сдерживать штурм гораздо лучше, чем живородящие защитники города.
А тем временем опомнились и сами живородящие. Личная гвардия царя Гурканского высыпала из-под стен дворца и нанесла сокрушительный удар по тылам дружины Рембальта.
К этому времени ряды рыцарей Рембальта сильно поредели. Опасаясь упустить добычу, доблестные рыцари бросали боевые порядки и растекались по улицам, хватая все подряд и насилуя женщин.
Все самое худшее, что живородящие когда-либо слышали про яйцекладущих, оправдалось многократно. Но ограбленные горожане и обесчещенные женщины скоро оказались отмщены. Царские гвардейцы отлавливали рыцарей Рембальта поодиночке, и счастлив был тот, кому по какой-то случайности доставалась быстрая смерть.
