Рыбацкие деревушки схожи, как близнецы. Вот и здесь дома начинались чуть ли не от самой береговой кромки – их отделяла лишь узкая полоса земли, да и та застроена причалами, заставлена шестами с натянутыми для просушки и латки сетями, перевернутыми вверх дном лодками и редкими шалашами. В общем, хоть берег и просторный, но хрен развернешься. Это если ты обычное и вежливое существо, а если ты вылезший из воды неведомый живой танк, то развернуться вполне удастся – за счет сноса к чертям собачьим всех этих шалашей, лодок и сетей.
Именно сети, прочные рыбацкие сети, сейчас только и сдерживали рвущуюся к деревне огромную тварь, включая запутавшийся в прочных тенетах побочный мусор – различные обломки. Выглядело все так, будто штурмовой танк наскочил на спутанные вместе противотанковые ежи и застрял, превратившись в большущий живой бугор из сетей, деревянных обломков и прочего хлама. Но застрял ненадолго, ибо у неведомого создания длиной в грузовик дальнобойщика с прицепленной фурой имелась здоровенная страшная пасть, что непрестанно смыкалась, буквально рвя опутавшие ее сети. Мелькали и странные придатки над спиной и по бокам – то ли острые до невозможности плавники, то ли гребни… не поймешь.
Среди грязных рваных сетей сверкнул большой черный глаз, налитый прерывистым и темным алым сиянием. И меня аж оторопь взяла, насколько сильной ненавистью полыхало это око.
Пред тварью, упорно ползущей к деревне, спешно выстраивалась защитная гвардия – мешанина из крайне редких здесь стражей, рыбаков, случайных и столь же редких игроков. Командовал фронтом обороны массивный стражник, вооруженный копьем и щитом, зычным голосом отдавая приказы и указывая, кому и где встать. Ясно. Они решили противопоставить чудовищу нечто вроде оборонного рубежа и дать ей бой прямо здесь и сейчас – вон как первые ряды из рыбаков ощетинились острогами. Да только как-то не верится в действенность и надежность куцей защитной линии, а вдалеке, по узкой сельской дороге, спешно удалялось прочь несколько повозок. Первые крысы бегут из деревни, а вон и лохры улепетывают всей толпой! Да как бегут… прямо рекорды рвут! Причем рвут и рекорды, и когти по направлению к ближайшему болоту.
С лопающимся звуком древесины, скрежетом выдираемых гвоздей, лязгом цепи и звяканьем ведра деревенский колодец разлетелся по бревнышку, вернее, ворот и прикрывающий все это дело козырек вырвало и унесло прочь. А из ямы разбитого колодца буквально вылетел толстенный растительный столб, тут же рухнул на землю, словно ожившая змея, обежал вокруг сгрудившихся защитников деревни, окружив их шипастой толстой стеной, мгновенно пустившей побеги и на моих глазах глубоко укоренившейся. За спинами воинов, готовящихся встретить врага, появилась фигурка Ивовой Сестры, широко раскинувшей руки и начавшей звонкие песнопения. Отряд защитников накрыло переливчатой аурой, растительная стена резко выпустила длинные двухметровые шипы, став чем-то похожей на брошенный на землю гигантский терновый венок. Вот он, знаменитый Ивов гуляй-город, раньше я лишь слышал о нем.
Чудище-щука – если это была она – пока не ударило по живой силе, да и по ней еще не нанесли удара. Но это лишь пока. Вот-вот начнется лихая драка…
– Вы! – трубно завопил командир. – Сюда! Занимайте позиции!
Не став ничего отвечать, я спрыгнул на землю, подхватил обычный камень, забрался обратно и велел верному слуге:
– Как только я метну камень, поднимай Афросия!
– Слушаюсь!
– Ну, поехали.
Я, конечно, не самый меткий метатель камней в Вальдире, но промахнуться мимо живого холма было трудно. Поэтому я попал точно в цель – это как если бросить в слона песчинкой. Итог примерно такой же. Но мне нужно было не ударить больно, а привлечь внимание. И на один крохотный миг, всего на мгновение, я этого добился – презрительно дернувшийся в нашу сторону налитый черной кровью глаз окатил меня яростью, отвернулся было обратно к деревне, но тут резко сфокусировался на моем экипаже, буквально воткнувшись в висящего на руках слуги рыбака Афросия, продолжающего сладко спать и громко храпеть.
В следующий миг случилось поразительное!
Все гигантское чудище, здоровенная тварь резко подняла переднюю часть туловища к небесам, с треском рвя сдерживающие ее сети. Вздела вверх и… и ЗАВЫЛА! Завыла протяжно, тоскливо, пронзительно! Стоявшие перед ней защитники с криками схватились за уши. Лопнувшие сети сползли с монстра, как шелуха с гнилой луковицы. И у меня сразу не осталось ни тени сомнения – это щука! Немыслимо огромная, невозможно огромная, но щука! Пятнистый окрас, хищные очертания и особенно контуры крайне приметной и известной любому рыбаку узкой и несколько губастой головы… это щука.
Но и присматриваться особой нужды не было – над головой монстра полыхнуло алое название:
Зубрава Одержимая!
Клыкастая злоба Найкала!
Храмовый воин!
Служит: светлой богине Иваве!
Уровень: 401-й.
Страшное и хищное создание глубоких вод Найкала! Порождение магии и ненависти, одер-жимая и осиротевшая – Зубрава!
Одержимая?
Кем одержимая?
Это что-то новенькое – такой поворот дела я никак не ожидал.
Но не до того мне сейчас.
– Правь к самому берегу! – велел я кучеру и громко добавил для всех остальных: – Бейте по твари! Только дальнобойным! В ближнюю схватку не вступать!
– Да, господин! – рявкнули дружно все без исключения, а я продолжил командовать:
– Афросия продолжай держать на виду! Показывай его алкашное личико Зубраве!
– Да, сударь.
– Ну, давайте, – выдохнул я и тут же звонко выругался, назвав себя дебилом, – где это видано, чтобы боевой маг спрыгивал за камушком и потом этим же самым камнем кидался, как мальчишка?
Я маг! У меня есть много боевых заклинаний!
Вот только из-за прохождения Запределья я напрочь забыл о своей магии! И даже сейчас мои руки машинально искали ложе стреломета, а также я уже хотел окликнуть второй номер, что-то медлящий с подачей огненных стрел.
Дожили, блин! Собственную специализацию забываем!
Продолжая зло чертыхаться, я вскинул руки, и с моих ладоней сорвались пламя и лед, врезавшись в пятнистые бока Зубравы. А я в голос заорал песню, крайне любимую моим отцом и напеваемую им в дни его особо хорошего настроения:
– «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса, пулеметная тачанка, все четыре колеса!»
– Ч‑ча! – поддержал меня кучер, и мы понеслись прямо к громадине щуке и берегу Найкала.
– «Эх, тачанка-ростовчанка, – продолжил я напевать единственный запомнившийся мне припев из песни. – Наша гордость и краса… пулеметная тачанка…»
