Она посмотрела на бутылку, потом решительно взяла ее и отхлебнула прямо из горлышка. После чего разразилась живописными ругательствами, самыми невинными из которых были «мерзавцы» и «скоты». С последним словом за окном грянул гром.
— Ну вот, — испуганно констатировал Толик, — процесс пошел. Главное, не держать в себе.
— Замолчи… Вот вы мне где уже!.. Достали до синевы в глазах! Один этот коротышка кривоногий чего стоил. Не знаю, что я в нем нашла. Помочь решила… А он… козел похотливый…
— Ты о ком?
— О Бонапарте. Подсказала, дура, как австрийцев в Италии разгромить. Думала, человек в люди выбьется, взаимностью ответит. Ответил… Подцепил эту прошмандовку Жозефину. Мало ему на Березине дали… И Альберт хорош… Написал бы он свою докторскую без меня. Открыл бы теорию, как же!.. Чего ему не хватало? Так нет, студенточек подавай. Женился, детишек родил. А ты, милая, свободна, гуляй. Помогла, и спасибо… Про Казанову я вообще не говорю… Импотент… Вылечи, вылечи… Вылечила… Сволочь пиконосая.
В иной ситуации Толик уже бы набирал телефон скорой психиатрической помощи на своем старом мобильнике.
Блондинка сделала еще пару глотков и продолжила:
— А Пикассо?… А Пресли? Кем бы они без меня были?!
— Погоди, погоди… Так тебя мужик, что ли, бросил? — догадался Толик.
— Ну не баба же…
— Ну и кто он, если не секрет? Тоже какой-нибудь гений? Не Коля Басков случайно? Его нынче все любят.
— Да какой гений? Кто его гением-то сделает, если не я? Всей его гениальности хватило выклянчить у папашки желтый «порш»! Гарик-фонарик…
— Ну и зачем ты с ним связалась? Послала бы…
— Да потому что это единственное, что я не умею! Понимаешь?! Единственное, что я не могу, — это заставить себя полюбить! И наоборот! Я ничего не могу с собой сделать, когда влюбляюсь сама! А они пользуются!
— То есть Наполеон и остальные знали, кто ты?
— Напрямую я им не говорила… Но не дураки же, догадывались…
— И этот, как его, Гарик… Тоже знает?
— Нет… Я никогда раньше времени не представляюсь… Вы же, гады, выгоду искать начнете… А хочется-то другого.
Она немного успокоилась. Алкоголь еще раз подтвердил свои терапевтические свойства.
— Ты хочешь сказать, что те… гении предпочли тебя другим, даже зная, кто ты?
Она как-то беззащитно и жалобно кивнула головой:
— Представляешь?… Почему? За что? Я же на все для них готова… Чего Гарику не хватает?
Толик украдкой посмотрел на блондинку. Да, Гарик точно идиот. Такая красотка даже без своих способностей на миллион тянет, выражаясь фигурально. И остальные тоже идиоты. С другой стороны, характер у нее еще тот. Чуть что — и конец света. Как с такой уживешься? Лишний раз оплеуху не дашь.
— А он не сказал?
— Нет… В любви клянется, а сам… Ни одну смазливую мордашку не пропускает. Я-то знаю…
Да, она знает. Все знает.
— Ты уверена, что дело только в них?
— А в ком?
— Я, конечно, ничего не хочу сказать, но… Сама посуди. Люди, зная, кто ты, тем не менее, предпочитают обыкновенных женщин. Возможно, не таких красивых и не таких талантливых… Может, все дело в тебе? Взять хотя бы сегодняшний случай. Вместо того чтобы спокойно разобраться в случившемся, ты угрожаешь концом света совершенно посторонним людям, требуя доказать, что человечество достойно жизни. Кому такое понравится? Мне вот точно не понравилось.
— Я и хотела разобраться… Что вам всем надо… Еще выпьешь?
— Наливай.
Она наполнила стопку. Толик пригубил и поставил на столик. Прикинул, что в этой весьма нестандартной ситуации лучше оставаться трезвым. Эта мадам поопасней гаишника…
— Ну и как? Разобралась?
— Пока нет…
— Боюсь, и не разберешься. Здесь не существует алгоритма. Это было бы слишком просто.
— Тогда, может, расскажешь, что надо лично тебе? — усмехнулась она. — И в чем смысл твоего существования?
Толик еще раз посмотрел на нее и тоже усмехнулся:
— Хм… Может, лучше сходим куда-нибудь завтра? В театр или на концерт. В капеллу, наконец.
— А потом зайдем к тебе…
— Необязательно. Я могу показать наш музей. Там есть пара-тройка любопытных экспонатов. Хоть и поддельных. Подлинные давно украли.
— Но после-то все равно пойдем к тебе?
— Ну зачем так сразу?… Если ты сейчас читаешь мои мысли, то видишь, что я говорю искренне.
— Вижу… Мне не очень нравится эта поза.
— Хм… Ну, это… Как бы… Случайно промелькнуло. Ты не подумай плохо… А вообще, это нечестно. Ты чужие мысли читаешь, а твои никто. Тут, блин, ни с кем не уживешься.
Она вдруг побледнела и вскочила с кресла:
— Пошел вон отсюда! Урод! Одно у вас на уме! Выметайся!
Толик тоже вскочил на ноги:
— Погоди, погоди… Ты пойми, так мозг устроен. Даже если не хочешь о чем-то думать, то все равно думаешь. Ничего не попишешь. Рефлекс. А так я к тебе очень хорошо отношусь, ничего лишнего не позволил бы… Ты не горячись… Пожалуйста, успокойся.
— Я сказала, пошел вон! — Она схватила «Белую лошадь» за горлышко.
Толик не мог читать ее мысли, но в данной ситуации это было необязательно. Он понял, что через секунду бутылка разобьется о его голову. Не спуская глаз с блондинки, он выскочил в прихожую, по пути чуть не свалив устаревший ноутбук, лежавший на письменном столе.
— Все, все… Ухожу, — не глядя, он влез в мокрые ботинки, — ты только не горячись, ладно? Не делай резких движений. Очень жить хочется. Пока. Был рад познакомиться… Пиши, звони, никаких проблем. Меня, кстати, Толиком звать, а тебя?
— Евой!
Ну, другое имя и представить невозможно.
Он захлопнул за собой белую дверь, сбежал вниз, затем остановился и на цыпочках вернулся обратно. Прислушался.
Кажется, она плакала. Хотя, возможно, это был шум листвы, доносившийся с улицы.
Ничего, сейчас он вернется в музей и что-нибудь ей напишет. К этому времени она уже успокоится.
На лестнице он разминулся с пенсионером и его бульдогом. Бульдог грозно зарычал, но хозяин дернул за поводок:
— Фу, Леон…
Толик вышел из подъезда. Посмотрел на часы. До рассвета оставалось минут двадцать. Он присел на металлическое ограждение газона, бросил взгляд на ее плотно зашторенные окна, но никого не увидел.
И что она хотела этим сказать? Нет, не тем, что выгнала его. А вообще — сегодняшней ночной историей. Действительно узнать, что нам надо? Вряд ли. С ее-то опытом и возможностями? Или насмотрелась сериалов про брошенных баб? Или просто нервный срыв?
Не везет ей, видишь ли, Наполеон, блин, не угодил. Нарвалась бы на какого-нибудь таджикского мачо, который вместо сопливых разговоров залепил бы в ухо и отправил коз доить. Вот и вся любовь. Сразу бы успокоилась, красотка…
