Подобные роботы были созданы на Земле и трудились там в шахтах, особенно в шахтах на дне океана. Но и на Земле таких машин было не очень много, а нам их с собой совсем не дали, полагая, что на Рите они не скоро понадобятся. Роботов-геологов, способных к длительной самостоятельной работе, не было и на Земле – не возникала нужда в них.
Но именно о таких роботах для южных районов и мечтал Грицько. Именно для них и вычерчивал десятки схем, которые негде было проверить.
– …А ты, Джим, – спросил я, – пойдёшь в лабораторию?
– Нет! – Джим помотал головой. – Я буду ездить по материку. По-прежнему. Мне в лаборатории не усидеть.
– Другую бригаду собьёшь… – грустно добавил Грицько.
Джим улыбнулся, скривив полные губы, и ничего не ответил. И мне показалось, что он не очень-то уважает нас обоих за то, что мы изменяем привычной кочевой жизни и уходим на сидячую работу.
В то же утро по радиофону меня разыскал Бруно Монтелло.
– Где тебя можно увидеть, старина? – спросил он.
– На космодроме.
– Долго там будешь?
– Весь день. Грузимся.
– Хорошо. Я прилечу.
Он прилетел после обеда, на дирижабле, который перевозил с космодрома в Заводской район оборудование обувного цеха.
– Пойдём в сторонку, – предложил Бруно.
– Сугубо секретный разговор?
– Ну, не сугубо, но пойдём.
Мы присели на одном из пустых ящиков, выстроившихся вдоль границы вертолётной площадки. Бруно выдернул пушистый колосок из кустика травы, долго вертел в длинных загорелых пальцах с плоскими розовыми ногтями, затем сунул конец колоска в зубы, надкусил.
– Конечно, я прежде всего механик, – начал Бруно, и голос его почему-то был глуховатым. Как будто от волнения. – Но ведь и без механика вам не обойтись. И потом ты помнишь, наверно, что в «Малахите» я подолгу торчал в киберлаборатории. И помнишь, наверно, что я кое-что умею. Ну, может, не всё. Но основное. Остальному – научусь. Понимаешь, мне хотелось бы работать в вашей лаборатории. Догадываюсь, конечно, что выбор у тебя будет большой. Но ты не отмахивайся! Балластом не стану. У вас, старик, будет сейчас самое живое дело, после геологов и химиков. Но то мне недоступно… А у нас – никакого творчества. Осваиваем готовое – и ни шагу вперёд. Всё, правда, новенькое, но всё это я знал и на Земле. С тоски подохнешь!
Он не смотрел на меня и всё жевал длинный зелёный колосок. А я глядел на его чёткий римский профиль с выдающимся вперёд подбородком, на колючий ёжик чёрных волос и чувствовал, как глупая счастливая улыбка расползается по моему лицу.
– Молчишь, – не поворачивая головы, произнёс он. – Значит, уже поздно?
– Я страшно рад, дружище! – Я обнял его за плечи, слегка притянул к себе. – Просто невероятно рад, что мы будем работать вместе! Я давно хотел этого!
Он взглянул мне в глаза и тоже улыбнулся – как-то смущённо, неловко. Видно, на самом деле волновался: очень хотелось ему в будущую лабораторию!
Потом крепко сжал мою руку:
– Значит, решено?
Через три минуты за ним задвинулась дверца биолёта, и он умчался по шоссе в Город.
На другой день мы летели с киберами в Нефть. Впервые с нами летел на север Али – вёз черновой эскиз панно для столовой Нефти.
Впрочем, летел он не только из-за панно.
Ещё в зоне отдыха, когда мы загорали на пляже, Али спросил меня:
– Как ты думаешь, Сандро, в Нефти отыщется место для памятника?
– Челидзе?
– Да.
– Наверно, отыщется. Там много места.
– Возьмёшь меня, когда полетите?
– Что за вопрос, Али!
Мы подхватили его на крыше Города, и всю дорогу Али громко восхищался красотой нашего зелёного материка, к которой мы вроде привыкли.
В пути Грицько поинтересовался:
– Скажи, Сандро, кибергеологи для южных районов, это реальная тема? Мы будем ею заниматься?
– Наверно, в первую очередь. Почти что общее требование. Всё остальное – индивидуально.
– Пригодится нам парень, который ходил по этим районам с молотком?.. Ещё до появления ра…
– А пойдёт к нам такой парень?
– Один – пойдёт. Он кое-что смыслит в нашем деле. По крайней мере, для его партии мы не ремонтируем киберов. Он делает это сам. Киберы – его хобби.
– Кто это?
– Нат О'Лири.
– Я слыхал это имя. Никак не могу вспомнить, где…
– Мы же всё время летаем над его партией. Ты ему сбрасываешь посылки. Только мы беседуем по радио с Илонкой. Она у них радистка и хозяйка.
– Илонку-то я знаю. Правда, ни разу не видел.
– И я не видел. Нат говорит – потрясающе красивая женщина.
– А откуда ты его знаешь, этого Ната?
– Так это же муж моей землячки! Помнишь, я рассказывал, что привёз письмо Гале из Днепропетровска? Тогда же Вано и сказал мне, что Нат – её муж. В этом же вертолёте. Ты забыл?
– И он что, хочет к нам?
– Он хочет на Юг. Хорошо помнит южный полуостров. И заразил меня этим делом! А ты думаешь, почему я стал портить блокноты?
– Вот пойди, догадайся…
– Сандро, нам не обойтись без него. Когда будем делать блоки местной памяти для Юга.
– Значит, он к нам на одну тему?
– А разве это плохо? Он будет потом отвозить киберы, управлять ими, принимать от них информацию… Ему прямой резон принять участие в их создании.
– Надо потолковать.
– Ну, вот вернёмся – потолкуем…
В этой поездке я опять встретил Сумико – в Нефти, возле столовой, на бегу. Мы собирались улетать. Все поели и ждали меня на вертолётной площадке. А я обедал последним и из столовой почти бежал.
Она шла мне навстречу и, увидев, остановилась, замерла – маленькая, хрупкая, неподвижная, как статуэтка. Только глаза – узкие, тёмные, бездонные – жили, кричали, метались на её лице.
Мы даже не поздоровались – почему-то забыли об этом. Мы просто глядели друг на друга – неподвижно и молча. Без улыбки. Мы как бы гладили друг друга взглядами.
Наконец Сумико спросила:
– Ты торопишься?
– Да.
– Тебя ждут?
– Да.
Я кивнул и понял, что она видела вертолёт. Наверно, сама только что прилетела. Может, даже спросила у ребят, где я.
– Вы улетите сейчас?
– Сейчас.
– Когда же я теперь тебя увижу?
Я молчал. Потом пожал плечами.
– Мы часто бываем в Нефти…
– Но ведь ты уйдёшь в лабораторию!
– Да…
В эти минуты я совсем забыл про лабораторию.
– Ты вспоминал меня?
Нужно было бы сказать «нет». Но я не смог. Она всё равно поняла бы, что я лгу.
– Да.
– Я знала, что ты будешь меня вспоминать.
– Я тоже знал.
– Про меня?
– Да.
– Ты прав. Я вспоминала. Точнее – не забывала.
Мы несколько секунд молчали и не отрывали друг от друга взгляда.
Потом Сумико тихо, почти одними губами, без голоса сказала:
– Ну, вот и всё…
Я не понял:
