Ознакомительная версия.
– Да, – подтвердила Марина, не сводя взгляд с окна, – это все. Все, что мне удалось собрать.
– Подождите, – ректор неожиданно резво выскочил из-за стола и пробежался до двери и обратно. Из приемной донесся звонок телефона и голос секретаря, приглушенный плотно закрытой дверью.
– Подождите, – ректор уставился на Марину, – а где съемки, записи? Ведь у вас были диктофон и видеокамера?
– Были, – согласилась Марина, – но диктофон я потеряла, а видео случайно стерла.
Листья за окном успокоились и повисли на ветках, как неживые, ярко-желтое пятно света на полу исчезло, а воздух в кабинете стал еще плотнее и суше. Марина потянулась, взяла со стола ректора «Правду» и принялась обмахиваться ею, словно веером.
– Где вы его потеряли, как? Как можно… То есть вы хотите сказать, что на все это мы потратили один миллион долларов? – озарило, наконец, ректора. От этой страшной догадки он побледнел, загар на его рыхлом покрытом морщинами лице поблек, и ректору пришлось вернуться в кресло.
– Да, – спокойным, даже безразличным голосом ответила Марина и открыла свою сумку. Очень жарко и хочется пить, в бутылке осталось еще немного воды…
– Что вы себе позволяете! – Гаркнул ректор и хлопнул ладонью по столу. – Вы в своем уме? Потратить на это, – он одним движением смел на пол весь «фактический материал» и оперся ладонями о стол, – всю сумму выделенного нам гранта!
Марина поднялась со стула, подобрала духи и помаду, убрала все в сумку и снова посмотрела на окно. Листья за стеклом покачивались вместе с рамой и подоконником, пол странно вздрогнул под ногами. Нет, надо присесть, так будет лучше. А ректор, не обращая внимания на застывшую столбом посреди кабинета подчиненную, продолжал бушевать, его гнев только набирал обороты.
– Надо же было додуматься – притащить с собой газету! Да их в любом архиве навалом, – бесновался ректор, – а чек? Я что – чеков не видел? А про мою просьбу я вообще не говорю. Потрудитесь объяснить, голубушка, как вы собираетесь компенсировать нанесенный нашему учебному заведению ущерб? Напомню – речь идет о сумме в один миллион долларов. Один миллион… – слова ректора улетали к потолку и пропадали среди вычурной лепнины вокруг старой бронзовой люстры. Марина поставила сумку на колени, обняла их руками и закрыла глаза. Так лучше, это сейчас пройдет, здесь просто душно, очень душно… – ножки стула мягко качнулись, разъехались в стороны, и в кабинете сразу стало темно, тихо и спокойно – то, что доктор прописал.
– Марина! Марина, ты жива? – ее несильно хлопнули по щекам, в лицо ударил едкий резкий запах. Марина отшатнулась, открыла глаза и поняла, что сидит на полу в обнимку со своей сумкой.
– Жива, – Марина отвела руку Лизоньки с зажатым в ней пропитанным нашатырем клочком ваты и сама поднялась на ноги. Ректор исподлобья глянул на подчиненную и уставился в бумаги перед собой. Секретарь хлопотала рядом, она подала начальнику полный стакан с водой. Ректор с укором посмотрел на Марину, словно он, а не она только что лежал без сознания, и осушил емкость сразу наполовину.
– Держи, – наконец, дошла очередь и до нее. Марина взяла чашку, отпила глоток, посмотрела в окно, потом на потолок. Вроде все в порядке, голова не кружится, ноги не дрожат.
– К врачу иди, пусть он тебе укольчики назначит или таблетки какие, чтобы давление не прыгало, – проворчала секретарь и отобрала у Марины чашку. – А то выдумала – людей пугать. Я сама чуть рядом с тобой не упала, когда увидела.
– Иди, конечно, иди, – проскрипел ректор, устраиваясь в кресле, – с больничного на больничный. Не думаю, что вы справитесь с преподавательской работой, уважаемая Марина Валентиновна. С вашим слабым здоровьем вы нам весь учебный процесс сорвете.
– Я ходила, – ответила Марина, – позавчера, и еще неделю назад.
– И что? Что он тебе сказал? – без любопытства, просто для порядка поинтересовалась Лизонька.
– Шесть недель, – Марина подошла к окну, потянула на себя за ручку створку и вдохнула свежий влажный воздух – на улице только что прошел небольшой дождик.
– Чего? – проблеял ректор. – Чего шесть?
– Недель, – Марина коснулась кончиком пальца тополиного листа, закинула ремень сумки за спину и вышла из кабинета. Врач сказал, что теперь ей нужно много гулять, есть фрукты и овощи, а рядом с метро есть палатка и там можно купить яблок, красных и зеленых…
* * *
Картинка на экране прыгала и дрожала, в кадре появилось что-то пестрое на черном фоне, пропало. Мелькнул край «фонаря» кабины, за ним край голубого неба, облако, потом стало темно. Но ненадолго, ровно на шесть с половиной секунд, можно даже не смотреть на часы. Тьму разорвал ослепительный луч, он летел с высоты, бил в глаза и застывал в одной точке и пропадал так же резко, как появлялся. С этого момента шел большой фрагмент раскрашенной белыми пятнами синевы, потом справа в кадре появлялись верхушки деревьев, мелькала крыша деревянного павильона с вывеской под ней. Если включить «паузу», то можно легко разобрать надпись: «Центральный аэро…». Дальше картинка получилась смазанной. Звук был не лучше, он постоянно обрывался, обрывки фраз словно сносило ветром, и никто не смог бы разобрать ни единого слова. Никто, кроме Марины. Она сидела перед монитором компьютера, зажав себе ладонями рот, и вслушивалась в шорохи и трески, летящие из динамиков. «Этот прибор показывает скорость, этот – высоту, шкала над ним – расход топлива. А это штурвал лебедки, он убирает опоры шасси, надо сделать сорок четыре оборота», – здесь в кадре появляется край перехваченного широким ремнем комбинезона, но лишь на несколько секунд. Камера отворачивается и снимает взлетно-посадочную полосу с мчащимся по ней «ястребком».
– Сорок четыре оборота, – шепотом произнесла Марина, – расход топлива, высота… – Дальше спазм сдавил горло, она опустила голову и закрыла руками лицо. За спиной послышался тихий шорох, Марина обернулась и вскочила со стула. Мальчик одной рукой держался за спинку кроватки, кулачком второй тер заспанные глаза. Марина подбежала к нему, взяла на руки и прошлась с ним по комнате. Ребенок крепко обнимал ее за шею и тихонько сопел спросонья.
– Спи, завтра к бабушке на дачу поедем, будешь ягоды собирать, с котом играть, – прошептала Марина и попыталась уложить сына, но он упрямо замотал головой и уставился сосредоточенным взглядом серьезных голубых глаз на экран монитора.
– Самолет, – отчетливо произнес мальчик и протянул ручонки к монитору, – там самолет.
– Да, самолет. Правильно, молодец, – Марина поцеловала Лешку в светлую макушку и отвернулась, чтобы сын не видел ее слез.
Ознакомительная версия.
