И вновь лестницы - теперь хрустальные и сияющие, как само солнце. Было ясно, что ракху больно смотреть; не раз по дороге он спотыкался. Неужели весь этот чертов дворец был подвергнут Творению?
Им встретились двое мужчин. Они с удивлением уставились на Катасаха, но, разумеется, еще больше были поражены появлением наверху Дэмьена. После минутного замешательства оба низко поклонились ракху и проследовали по своим делам. Катасах важно постоял, пока они не скрылись за углом, а затем продолжил восхождение по многочисленным лестницам на пару с Дэмьеном.
- Им ничего не известно, правда?
Ракх покачал головой:
- Никто ничего не знает. И никто не узнает, пока я не скажу. Разве что сами догадаются.
Дэмьену хотелось поподробнее расспросить офицера об обстоятельствах смерти Принца, но как раз в это время лестница стала особенно крутой и неудобной, и он решил от греха подальше полностью сосредоточиться на подъеме. Они поднялись по этой лестнице футов на двадцать, и перед ними открылся узкий люк, ведущий во тьму...
И ночное небо во всей своей предрассветной красе. Небо у них над головой было черно, как тушь, россыпь звезд на востоке казалась каплями живого пламени. А над самым горизонтом уже прочертил голубую полоску рассвет, достаточно яркий для того, чтобы звезды прямо над ним стали практически невидимыми. Дэмьен в ходе последнего путешествия достаточно часто встречал рассвет, чтобы сообразить, как мало времени у них остается.
- Где он?
Ракх указал. На объятой тьмой крыше трудно было различить хоть что-нибудь, но Дэмьену показалось, будто в указанном направлении и впрямь маячит какая-то тень человеческих размеров. Осторожно, и тем не менее быстро ступая, он направился в ту сторону; путь был довольно коварным, и не раз он спотыкался об острые хрустальные друзы, которыми сплошь была унизана вся крыша дворца. Шел он скорее на ощупь, чем что-нибудь видя. Казалось, его ведет к Охотнику интуиция.
Джеральд Таррант был не закован в кандалы, а привязан. Из хрустальной крыши торчали несколько колец, и выраставшие из них волокнистые плети в нескольких местах опутали посвященному руки и ноги, образовав нечто вроде кокона, который не только удерживал его тело в неподвижности, но кое-где и прямо-таки врезался в него. С Тарранта сорвали почти всю одежду, оставив только трусы, башмаки и - как это ни странно - защитный браслет на шее. "Приготовили к встрече с солнцем", - мрачно подумал Дэмьен. Он вспомнил, какие тяжелые для Тарранта последствия повлекло за собой даже минутное пребывание на солнце в землях ракхов, и понял, что более длительного воздействия прямыми световыми лучами Охотнику не пережить.
Он присел на корточки возле посвященного. Ему бросилось в глаза, что лицо у того напряжено, а тело слегка дрожит. Значит, он пребывает в сознании и борется с невыносимой болью, пытаясь одновременно освободиться из колдовских пут. Но свет был слишком силен, слишком длителен, даже Дэмьен почувствовал на себе его воздействие, а он ведь не отличается сверхчувствительностью Охотника. Священник наложил руку на ближайшее из хрустальных колец и применил Творение, ведущее к Познанию, но оно не принесло ощутимых результатов: какое бы заклятье ни было применено здесь, не со скромными возможностями Дэмьена можно было расколдовать его или хотя бы разгадать.
Он нервно посмотрел на восток: небо угрожающе светлело. Времени практически не оставалось.
- Расколдовать сможете? - спросил ракх.
Дэмьен поглядел на хрустальные кольца, на хрустальные путы, на самого Охотника. "Следовало бы оставить тебя здесь, - подумал он. - В твое отсутствие мир стал бы куда лучшим местом для жизни". Но ни время, ни место не подсказывали ему столь безжалостного решения.
- Меч у вас есть? - спросил он.
Катасах уставился на него так, словно Дэмьен сошел с ума, но затем, судя по всему, предпочел не спорить. Он полез в складки плаща и извлек собственный меч. Это был короткий клинок с узким лезвием; взмах такого меча призван скорее подавать сигнал к ружейной стрельбе, а не отражать или заменять ее. Но взяв оружие, Дэмьен почувствовал, как тяжела рукоять, как прочна сталь. Что ж, и на том спасибо.
Он выбрал один из хрустальных ростков и сильно ударил по нему рукоятью - в точку, которую счел критической. Вокруг разлетелись хрустальные брызги, однако росток не сломался. Священник повторил удар. На этот раз ему удалось выбить из цепи одно звено, и этого оказалось как раз достаточно, чтобы вытащить в образовавшийся просвет руку Тарранта. На востоке уже исчезали звезды, небо золотили лучи восходящего солнца. Он быстро перешел к следующему ростку и ударил и по нему рукоятью - резко и мощно. Это звено оказалось прочнее предыдущего, и понадобилось три удара, прежде чем в воздух взметнулись хрустальные брызги, и еще пять, прежде чем в образовавшийся просвет удалось вытащить ногу пленника. Теперь и Катасах принялся помогать священнику, вытаскивая конечности Тарранта из опутавшей того хрустальной паутины, едва Дэмьен добивался слабины. Действовать приходилось скоординированно, потому что образующиеся просветы вновь стремительно зарастали, и если бы они не вытягивали Тарранта из пут, те быстро восстановились бы полностью.
В конце концов им все-таки удалось освободить Тарранта, и они с ракхом потащили его вялое трупно-холодное тело к двери с крыши на лестницу. Восходящее солнце подгоняло их своими лучами, и когда они уже несли тело вниз по лестнице, Дэмьену показалось, будто он слышит, как солнечное Фэа захлестывает у него за спиной хрустальные шпили. Они спустились по лестнице на два марша, потом на три, и наконец Дэмьен позволил себе облегченно вздохнуть; от солнца они ушли, и хотя во всем дворце по-прежнему струился колдовской свет, священник подумал, что тот вряд ли сможет убить Тарранта, хотя, конечно, и причинит ему новые страдания.
СамоИсцеление, проведенное священником, в какой-то мере уменьшило испытываемую им боль, но сил ему оно вернуть не могло; естественно, сам он ни за что не смог бы донести обмякшее тело крупного мужчины до спасительного подземелья. Дэмьен надолго привалился к стене, чувствуя, что просто не может идти дальше, да и ракх выглядел ненамного лучше. Но Дэмьен боялся за Тарранта: любая, пусть и самая ничтожная толика света могла стать для Охотника переполняющей чашу каплей. Поэтому он заставил себя сдвинуться с места и потащил Тарранта - ниже... еще ниже и глубже под землю...
Они остановились на третьей площадке, где было уже так темно, что без фонаря стало трудно ориентироваться.
- Пришли, - выдохнул Дэмьен. - Этого хватит.
- А не лучше ли отнести его на самое дно? Там еще темнее.
