– Интересно, – хмыкнул Калашников, – а чем же мы Хозяину не угодили? Вроде бы на этом уровне двойное дно работало как часы…
– Артем, – перебила его Миноуи. – Хозяин про нас ничего не знает. Действия Спрута против Звездной России по многим признакам отличались от его действий против сторонних субъектов. Нас атаковал именно Спрут, а не Хозяин!
Калашников хлопнул в ладоши:
– Нея, вы отлично поработали! Даже не знаю, как вас отблагодарить…
Дарсанка посмотрела Калашникову в глаза.
– Сейчас моя очередь сделать вам приятное, – раскатился по кабинету звук ее голоса. – Приберитесь, пожалуйста, в спальне.
Калашников схватился за край стола.
– Там прибрано, – выдавил он, краснея.
– Тогда пойдемте, – Миноуи выплыла из кресла и спокойно пошла к выходу. Калашников поплелся следом, сосредоточившись только на том, чтобы не споткнуться. Дарсанка, вертелось в голове, у них там чуть что – сразу ссылка в пустыню. Привыкла командовать. Но все же…
– Ложитесь, – сказала Миноуи, зайдя в спальню. – На спину. Одежду можно не снимать.
Калашников перевел дух. Кажется, это не то, о чем я подумал.
Он послушно залез на кровать, скинул сандалии и уставился в потолок.
– Закройте глаза, руки вытяните вдоль тела ладонями вверх, – будничным тоном скомандовала Миноуи. Калашников повиновался, гадая, что же такое дарсанка собралась делать. А впрочем, чего гадать? Наверняка, то же самое, что с дарсанцами делает керофе!
Калашников вошел было в Сеть – и вдруг почувствовал в ступнях странное ощущение. Словно из холодной воды в горячий песок на пляже; или нет – как ступать босиком по мягкому ковру с высоким ворсом… Сеть вылетела у Калашникова из головы, лицо расплылось в глупой улыбке, перед глазами зажглись разноцветные шары.
Когда волна непередаваемых ощущений дошла наконец до лица, Калашников полностью позабыл, кто он такой и где находится. На заднем плане теплилось подозрение, что все это – обычный инопланетный наркотик; но прерываться все равно не хотелось.
– Можете открыть глаза, – услышал Калашников далекий голос Миноуи. Открыл – и увидел ее лицо прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки, на фоне белого потолка. Стрельнул глазами по сторонам – дарсанка парила над кроватью, поднеся свои ладони к калашниковским ушам, и из-под этих ладоней расходилось по всей голове неизъяснимое блаженство.
– На сегодня все, – улыбнулась дарсанка.
Ее руки сделали последний пасс, заставив Калашникова вновь расплыться в улыбке. Миноуи отплыла в сторону и повернулась, коснувшись ногами пола. Калашников с трудом повернул к ней лицо – шевелиться совершенно не хотелось.
– Если это ответ на керофе, – прошептал Калашников, – то за мной теперь должок.
– Как скажете, – снова улыбнулась Миноуи. – Но мне кажется, что ощущения у нас были примерно одинаковые.
Калашников возмущенно фыркнул и скинул ноги на пол.
– Одинаковые?! Да я даже мычать членораздельно не мог, в то время как вы разговор поддерживали!
– Разве? – удивилась дарсанка. – Ах да, керофе действует на все тело сразу. Но тут уж извините, мы не настолько хорошо знакомы.
Калашников хотел сказать «и это радует», но передумал. Мало ли что Миноуи взбредет в голову.
– В любом случае, – примирительно сказал Калашников, – мне очень понравилось. Что вы делали? Какой-то вид массажа?
– Клеточный энергообмен, – Миноуи повертела ладошками. – У людей с дарсанцами достаточно совместимая физиология.
Особенно учитывая, что мы из одного исма, подумал Калашников.
– То есть и люди так могут? – спросил он с интересом.
– Могут, – кивнула Миноуи. – Если сформировать соответствующие навыки. Во взрослом возрасте это довольно проблематично.
– Да? – удивился Калашников. – Ладно, посмотрим!
– Только не в ущерб основной работе, – улыбнулась Миноуи. – Напомню, что мы до сих пор не знаем, кто такой Спрут.
– Спрут – не проблема, – махнул рукой Калашников, – думаю, Макаров его уже вычислил. Что с Ядерной Федерацией делать – вот в чем вопрос! Сосредоточьте усилия на Хозяине; думаю, перед войной нами займется именно он.
– Договорились, – ответила дарсанка. – Расстаемся?
– До завтра, – уточнил на всякий случай Калашников.
Нея Миноуи растаяла в портале. Калашников потер лоб, разыскал ногами сандалии, встал с кровати. Раньше надо было про керофе узнавать, подумал он. Теперь, похоже, пора вечерний ритуал осваивать.
Калашников вошел в Сеть и выдал запрос по Экспедиции Павлова-Гейнца. Ритуалы ритуалами, а работа ждать не будет. Самостоятельно разобраться в астрофизике 23 века Калашников так и не сумел, а потому решил обратиться непосредственно к специалистам.
Вместо ответа Сеть зажгла посреди комнаты розовый огонек – сигнал прямой связи с представителем экспедиции.
– Артем Сергеевич? – услышал Калашников мягкий вкрадчивый голос. – Интересуетесь нашей работой?
Огонек раздался в стороны, перегородив спальню плоским голографическим экраном. Калашников увидел невысокого лысого старичка с белоснежной клинообразной бородкой. Сеть на секунду высветила бэдж – «Альбер Гейнц, руководитель экспедиции».
Сам Гейнц?! Полезная штука известность, подумал Калашников.
– Здравствуйте, коллега Альбер! – воскликнул он, приветственно поднимая руку. – Конечно же, интересуюсь, ведь я вчера лично напоролся на вашу супергравитацию в окрестностях местной Центральной дыры!
– Тогда спрашивайте, – кивнул Гейнц и скрестил руки на груди.
Калашников покосился было на кресла, но Гейнц не выказывал ни малейшего желания садиться.
– Расскажите мне, – попросил Калашников, – что происходит с галактикой после возникновения в ней супергравитации.
– Если вкратце, то ничего принципиально нового, – сказал Гейнц, хитро прищурившись. – А если чуть подробнее, то позвольте прочитать вам небольшую лекцию об эволюции галактик. Вы наверняка слышали такое слово – квазар?
– Еще бы, – улыбнулся Калашников. – Это такое состояние галактики, при котором в Центральную дыру поступает больше материи, чем обычно.
– Хорошо сказано, – одобрил Гейнц. – Но откуда берется эта материя, вот в чем вопрос! Любая галактика является гравитационно стабильной системой, каждый рукав и каждая звезда имеют собственные траектории вращения, никоим образом не пересекающиеся с центральной дырой. По всем теоретическим построениям, центральные дыры обречены вечно сидеть на голодном пайке. Да вы и сами, наверное, знаете, что на каждый квазар приходится миллион нормальных галактик?
– Знаю, – кивнул Калашников. – У меня вообще сложилось впечатление, что квазар – это что-то вроде сверхновой, вспыхнул и тут же погас.
