— Чем вы заняты? Кеннед бабоза мало?[27]
— Извините. — Холден встряхнул брезент, избавляясь от последних слизняков. Затем они вдвоем с астером сложили полотнище.
«Не пора ли перестать называть их астерами? — подумал он. — Эти люди живут на планете за целую галактику от Солнца. Пояс астероидов уже не имеет к ним никакого отношения. Сейчас они называют себя колонистами. А если сумеют остаться на Илосе и обжить его, кем они будут? Илосянами?»
— Медико бускарте[28], — сказал илосянин.
— Люсия?
— Лаа-лаа, пута [29] из РЧЭ.
— Хорошо. Амос мне говорил, — кивнул Холден. — Пойду узнаю, что ей надо.
Астер-илосянин снова буркнул про себя: «Пута» — и сплюнул в сторону.
Холден шел под противным теплым дождем мимо рвов с водой и мертвых слизней, мимо облепленных пластиком стен и забитых тряпьем трещин. Перепрыгнув через канаву перед входом, он счистил с сапог грязь и по коридору направился в центральное, самое просторное помещение. Там Люсия вместе с группой химиков работала над очисткой воды. Она встретила его вымученной улыбкой, и Холден двинулся к ней — просто потому, что только она, кажется, ему обрадовалась.
— Холден. То есть Джим… — Элви заступила ему дорогу. — У нас проблема.
— Не одна, — заметил Холден.
— Нет, новая проблема. Примерно через четыре дня вся колония ослепнет.
Холден моргнул, покачал головой и вдруг захохотал. Элви испугалась, что он принял ее слова за шутку, но в то же время вздохнула с облегчением: она боялась, что Холден рассердится. Ей приходилось слышать о людях, которые смеются в лицо опасности — вот этот такой и есть. Она разгладила свитер ладонью, невольно вспомнив, какая она грязная — какие они все грязные.
— Подарок за подарком, — сказал Холден. — Почему ослепнет?
— Дело в облаках, — объяснила Элви. — Вернее, в том, что в них живет. Они зеленые. То есть, когда они не… — Она кивнула в окно, на серое нависшее небо. — Обычно они зеленые. В них обитают фотосинтезирующие организмы. Часть их жизненного цикла проходит в облаках, и, по-видимому, это достаточно успешная стратегия, которая позволила им распространиться по планете, потому что они присутствуют во всех осадках. До сих пор климат здесь был очень сухой, у них не имелось особых возможностей проявиться. Но из-за дождя и потопа мы все с ними контактировали. А они толерантны к солености.
Химическая установка загудела, и Элви машинально шагнула к ней, но взгляда от Холдена не отрывала. Впрочем, Фаиз, Люсия и еще один колонист уже снимали мешок с чистой водой и приспосабливали на его место новый.
— И в чем проблема? — не понял Холден. — При чем тут соленость?
— Мы соленые, — сказала Элви и тут же почувствовала, что выразилась неуклюже. Собственные руки показались ей слишком большими, и девать их было некуда. — Я хочу сказать, мы уже сталкивались с инфицированием этими организмами. Они хорошо размножаются в слезах и слезных протоках. И в глазах.
— В глазах… — повторил Холден.
— Люсия осматривала одного больного перед… бурей. Организм проник в стекловидное тело, и, видимо, эта среда оказалась для него благоприятной. В таких условиях обычен экспоненциальный рост. Кончается тем, что он затягивает сетчатку, свет на нее больше не попадает, и тогда…
Холден поднял ладони. Элви поймала себя на движении к нему, к его рукам — и остановилась.
— Я думал, здешняя живность приспособлена к совершенно иной биологии. Как же она заражает нас?
— Это не какая-нибудь вирусная инфекция, — сказала она. — Он не вторгается в клетки, не приспосабливает их под себя. Просто мы для них — богатая питательная среда, вот они ее и используют. Они не стремятся нас ослепить. Просто внеклеточный матрикс — самый удобный путь внутрь глаза, а попав в него, эти организмы благоденствуют. И дают взрывной рост, как всякий инвазивный вид в новой среде. При отсутствии конкуренции.
Холден провел ладонью по волосам и заговорил негромко, как бы про себя:
— Катастрофический взрыв, мертвые реакторы, террористы, массовые убийства, ядовитые слизни, а теперь еще и слепая чума. Не стоило нам сюда приходить.
— Извините, — сказала она, коснувшись его плеча. Плечо было очень надежное. Мускулистое. Он накрыл ее руку своей, и сердце у Элви подпрыгнуло. Отвратительно… Она чувствовала себя девчонкой на первом свидании — но был в этом и особый восторг.
«Не отвлекайся, — приказала она себе, — не теряй достоинства».
— Понятно, доктор Окойе.
— Элви.
— Элви. Прошу вас с доктором Мертон заняться этой проблемой. Я, кажется, нашел способ доставлять с орбиты все необходимое, но способа вытащить людей из колодца пока не вижу, да и если вытащим, не ясно, куда их девать. Однако, если я не ошибаюсь, у нас скоро будет все, что есть наверху. Только с болезнью постарайтесь справиться.
— Справимся, — кивнула Элви. Она понятия не имела, как исполнит обещание, но сердце ее исполнилось решимости.
— Если вам что-то будет нужно, — добавил Холден, — только скажите.
Элви мгновенно и удивительно наглядно представила, что ей нужно. И покраснела до ушей.
— Хорошо, капитан, — проговорила она. — Мне бы… гм… можно ли доставить с «Израэля» запасную коллекционную сумку? Она была бы очень полезна.
Холден, к острому сожалению Элви, отошел от нее. Она спрятала руки в карманы. Холден кивнул, постоял еще, увидел, что она молчит, и направился к другим. Элви закусила губу и пару раз сглотнула, прогоняя вставший в горле комок. Она понимала, что ведет себя глупо и почти неприлично, но от понимания ничего не менялось.
Остановившись у окна, она стала смотреть на серый дождь. Не верилось, что в каждой капле содержится жизнь, которая готова колонизировать ее тело, как человечество колонизировало Новую Терру. Вид казался таким мирным… За окном было просторно и красиво; даже в медлительных потоках дождевой воды отражалось величие и красота сил природы.
Планета Земля почти вся была покрыта городами и ухоженными природными заповедниками, в которых дикой природы осталось не больше, чем в служебной собаке. По Марсу и Поясу были рассыпаны колонии, пузырьки человеческих жилищ в безжизненном и бесчеловечном мире. А здесь, думалось Элви, она впервые в жизни увидела настоящую природу, какой та тысячелетиями существовала на Земле. С кровью на клыках и когтях. Смертоносную и равнодушную. Огромную, непредсказуемую, невообразимо сложную.
— Ты в порядке? — спросила Люсия.
— Многовато всего, — ответила Элви, — а так нормально.
