– А как же Киндицкий?
– Что – Киндицкий?
– Ну, его завтрашнее выступление?
– Ты что, решил, что на этом выступлении он скажет о том, что нас собираются покорить инопланетяне? Да, было бы красиво, если бы он назвал имена наблюдателей, координаты всех Портов и нашей лунной базы. Но сейчас еще не время. Я выдвинул Киндицкого с расчетом на будущее. Из него может получиться хороший президент Земли.
– Он знает, кто ты такой?
– Подозревает, но не верит сам себе. Когда-нибудь придется его убедить, что он все-таки прав. А может, и нет.
Я молчу, пока мозг медленно переваривает полученную информацию.
– Как будто придраться не к чему. Ты все предусмотрел. Но неужели никто не сможет догадаться, как догадался я?
– А кто, по твоему, сможет?
А действительно – кто?
– Эйнос вряд ли. Он слишком тебе доверяет. Ты и на него подействовал своей техникой?
– Нет, было бы слишком рискованно, он мог бы когда-нибудь провериться и узнать. Просто он очень меня уважает, чтобы подозревать. Скоро он будет не у дел, а до того времени нет причин, чтобы его мнение изменилось.
– А Лена Солнцева?
– Это она теперь руководит расследованием? Хейл, я знаком с ней лучше, чем ты думаешь.
– Это в смысле?..
– Во всех смыслах. Я помогал ей встать на ноги, когда ее только сделали наблюдателем. К счастью, она оказалась очень способной, все схватывала на лету.
– Чья она подданная?
– Ты не знаешь? Лена Солнцева – землянка, и никто больше.
– Не может быть!
– Согласен, в ней мало осталось от чистой землянки. Это был эксперимент Центра – использование в качестве наблюдателя человека без пересаженной ему второй личностной памяти. Я бы сказал, что эксперимент удался.
Только теперь я понимаю, что означала странная улыбка Тар-Хамонта, когда я спросил его о второй родине Лены.
– Что ты еще о ней знаешь?
– Очень хитрая особа, почти как я, – Ларрок усмехнулся. – Если бы она не стала наблюдателем, то могла бы стать актрисой. Любит изображать из себя этакое невинное беззащитное создание. Видел бы ты, как она отделала пятерых в тренировочном зале!..
– Не может быть… – снова вырвалось у меня, уже не очень убедительно.
– Может – и было. Кроме того, она просто ненасытна в сексуальном отношении. В свое время совершенно меня измотала.
– Ты с ней спал?! – я все еще не перестаю удивляться.
– Хейл, очнись и открой глаза! Вы, кажется, давно уже не встречались, иначе ты бы уже знал, что это такое. Ты тоже попался на ее удочку, но меня это не удивляет. Ты или не доверяешь человеку совсем, или доверяешь полностью, середины для тебя не существует.
Что касается последнего – Ларрок подметил это совершенно правильно.
– А как же мой босс, он будто бы к ней приставал…
– Еще вопрос, кто к кому приставал. Наверное, ты показался ей более привлекательным, и она решила изменить объект охоты. Я, конечно, не знаю, что там у вас было, могу только предположить.
– Черт побери! Иван, я все равно не смогу поверить. Пойми, я… тут я сбиваюсь, потому что сам толком не знаю, что хотел сказать.
– Я знаю, что правду иногда трудно принять, но лучше все-таки знать правду, чем жить иллюзиями, – отвечает он.
Я молчу, уже не в состоянии что-то ответить.
– Лена не способна причинить мне боль, – продолжает Ларрок. – Я когда-то поставил ей барьер. Даже если она будет меня подозревать, это ни во что не выльется.
– Понятно, – просто говорю я.
– Есть еще кандидатуры?
Я подумал о Тане.
– Наверное, нет.
– Еще, может быть, Таня Корень, – Ларрок будто прочитал мои мысли. – Но через «Экстроникс» она на меня не выйдет, а других источников информации у нее нет. У Тар-Хамонта в этом смысле было больше возможностей, но нет смысла говорить о трупах.
– А как же я, Иван? Ты что, собираешься убить меня? Или сделать, чтобы я все забыл?
– Хейл, я хочу тебе помочь. Объясни теперь ты мне кое-что. Ты считаешь, что я лучше многих людей, которые работают в Центре. Ты знаешь, что сейчас скорее прав я, чем Организация, которая пересматривает состав, и чем хайламцы, которые собираются колонизировать Землю. Но ты все еще по инерции стоишь на их стороне, хотя при этом ровным счетом ничего не выигрываешь. Что мешает тебе переменить позицию?
– Почему ты считаешь, что я на их стороне?
– Тогда скажи сам – на чьей ты стороне, Хейл Кайтлен?
Я не знаю, что ответить. В последнее время все окончательно запуталось. Когда я выдал Центру Моллинеса, то знал, что поступаю правильно. Но сделав это, я как будто сложил все обязательства, которые были у меня перед Центром и перед самим собой. И у меня нет ни малейшего желания выдавать Ларрока. Но я знаю, что не стану и помогать ему. Будь он хоть сто раз прав в своих стремлениях – просто все это совершенно мне не нужно.
– Я устал, Иван.
– Я знаю. Ты можешь отдохнуть.
– Скоро меня отзовут, и я отдохну.
– Тебя не отзовут. Я поручусь за тебя.
– Ты?! – это звучит странно. Предатель собирается поручиться за того, кто его разоблачил.
– Я, как временный координатор. Уверен, что ко мне прислушаются.
– Наверное. Они захотят просветить мне мозги.
– Зачем?
– Я – соучастник убийства Тар-Хамонта.
– Неправда, ты даже не свидетель. Его убила Таня Корень.
– Я не хочу, чтобы она пострадала.
Ларрок смотрит на меня в упор:
– Тебе придется выбрать, Хейл. Я могу спасти репутацию только одного из вас.
– Тогда спасай ее.
– Не нужно поспешных решений. Я не слышал того, что ты сейчас сказал.
Я в задумчивости качаю головой.
– Ты действительно уверен, что если я останусь здесь еще на год, то за это время не выдам то, что слышал сейчас?
– Да, если я помогу тебе.
– Хотел бы я иметь твою уверенность. Все может измениться за день, не то что за год.
– Мы ведь не последний раз видимся, я надеюсь.
– Наверное. Скажи, зачем тебе это было нужно?
– Рассказать тебе правду? Знакомо ли тебе, Кайтлен, чувство одиночества?
– Еще спрашиваешь? Кому из наблюдателей оно не знакомо?
– Тогда возведи свои впечатления о нем в квадрат, и ты получишь то, что постоянно чувствую я.
– Ты как-то не вяжешься у меня с образом одинокого человека.
– Хейл, если я каждый день имею дело с множеством людей, то это не значит, что я перестаю быть одиноким просто из-за их присутствия. Можно оставаться одиноким, даже находясь в толпе, и мне кажется, что ты и так понимаешь, что я имею в виду. Человек с моими планами обязан быть одиноким, иначе рано или поздно все провалится. Наверное, я сделал глупость, что излил тебе душу. Может быть, я скоро об этом пожалею. А может, я еще одумаюсь и поработаю над твоей памятью.
