Моргейна вновь склонила голову и произнесла:
- Я в твоих руках.
- Теперь тебе надлежит вернуться, - сказала Ниниана, - но сперва ты должна кое-что узнать. Его время еще не пришло... но тебя ждет еще одна задача.
Она подняла руку, и в то же мгновение дверь отворилась, и через порог шагнул высокий молодой мужчина.
При взгляде на него у Моргейны перехватило дыхание; боль в груди была такой острой, что она просто не могла вздохнуть. Перед ней стоял возрожденный Ланселет - юный и стройный, словно темное пламя, худощавое смуглое лицо обрамлено кудрями, на губах играет улыбка... Ланселет, каким он был в тот день, когда они лежали рядом в тени стоячих камней - как будто время потекло вспять, словно в волшебной стране...
А потом она поняла, кто это. Юноша приблизился и поцеловал ей руку. Он даже двигался, как Ланселет: его скользящая походка напоминала танец. Но он был одет, как бард, и на лбу у него виднелся небольшой вытатуированный знак - шляпка желудя, а запястья обвивали змеи Авалона. У Моргейны голова пошла кругом.
"Неужто Галахаду суждено стать королем этих земель, а моему сыну мерлином, выборным наследником, темным двойником и жертвой?" На мгновение Моргейне почудилось, будто она движется среди теней: король и друид, яркая тень, восседающая на троне рядом с Артуром, как королева, и сама она, родившая от Артура сына-тень... Темная Леди власти.
Моргейна знала, что сейчас любые ее слова прозвучат нелепо, что бы она ни сказала.
- Гвидион... Ты совсем не похож на своего отца. Юноша покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Во мне течет кровь Авалона. Я видел Артура, когда он приезжал с паломничеством в Гластонбери - я пробрался туда в монашеской рясе. Он слишком много кланяется священникам, этот Артур, наш король, - и он мрачно улыбнулся.
- У тебя нет причин любить своих родителей, Гвидион, - сказала Моргейна и сжала его руку. Юноша взглянул ей в глаза, и во взгляде его промелькнула ледяная ненависть... а мгновение спустя перед Моргейной вновь стоял улыбающийся молодой друид.
- Мои родители отдали мне лучшее, что у них было, - сказал Гвидион, королевскую кровь Авалона. И я хотел бы обратиться к тебе лишь с одной-единственной просьбой, леди Моргейна.
Моргейну вдруг охватило безрассудное желание: пусть он хоть раз назовет ее матерью!
- Проси - и я исполню твою просьбу, если это в моих силах.
- Я хочу немногого, - сказал Гвидион. - Мне нужно лишь, чтобы ты, королева Моргейна, не позднее чем через пять лет после этого дня, отвела меня к Артуру и сообщила ему, что я - его сын. Я понимаю, - еще одна мимолетная, беспокойная усмешка, - что он не может признать меня своим наследником. Но я хочу, чтобы он взглянул на своего сына. Большего я не прошу.
Моргейна склонила голову.
- Конечно, я не могу отказать тебе в этом, Гвидион.
Гвенвифар может думать, что ей угодно, - в конце концов, Артур уже отбыл покаяние за этот грех. Любой мужчина гордился бы таким сыном, как этот серьезный и величественный молодой друид. А ей не следовало стыдиться всего произошедшего, как стыдилась она все эти годы, миновавшие после ее бегства с Авалона, - но она поняла это лишь теперь, много лет спустя. И увидев своего взрослого сына, Моргейна склонилась перед безошибочностью Зрения Вивианы.
- Клянусь тебе, что этот день настанет, - сказала Моргейна. - Клянусь Священным источником.
Взгляд ее затуманился, и Моргейна гневно сморгнула непрошеные слезы. Этот юноша не был ее сыном. Возможно, Увейн и мог бы им считаться, - но не Гвидион. Этот смуглый молодой мужчина, столь похожий на того Ланселета, в которого она была влюблена в юности, смотрел на нее не так, как сыну следовало бы смотреть на мать, бросившую его еще в младенчестве. Он был жрецом, а она была жрицей Великой Богини, и хоть они и не значили друг для друга чего-то большего - не значили они и меньше.
Моргейна возложила руки на голову склонившегося юноши и произнесла:
- Будь благословен.
Глава 13
Королева Моргауза давно уже перестала жаловаться на то, что она лишена Зрения. В последние дни листопада, когда проносящийся над Лотианом ледяной ветер окончательно обнажил деревья, Моргаузе дважды привиделся ее приемный сын Гвидион. И потому она ни капли не удивилась, когда слуга сообщил ей о приближающемся всаднике.
Гвидион был одет в грубый плащ необычной расцветки, скрепленный костяной застежкой, - Моргауза никогда прежде не видала таких. Когда Моргауза попыталась обнять его, он отстранился, скривившись от боли.
- Не нужно, матушка... - Он обнял ее одной рукой и пояснил: - Я заполучил в Бретани легкую рану. Нет-нет, ничего серьезного, - заверил он. - Нагноения нет. Может, даже шрама не останется. Но сейчас к ней жутко больно прикасаться.
- Так ты сражался где-то в Бретани? Я-то думала, ты сидишь на безопасном Авалоне! - возмутилась Моргауза, когда они вошли в дом и присели у камина. - А у меня даже нет южного вина, чтобы угостить тебя...
Юноша рассмеялся.
- Оно мне и так надоело! Меня вполне устроит ячменное пиво - или, может, у тебя есть что-нибудь покрепче, с горячей водой и медом? Я продрог в дороге.
Гвидион позволил служанке снять с себя сапоги и забрать плащ для просушки, и вновь непринужденно откинулся на спинку стула.
- Как же это хорошо, матушка - вновь очутиться здесь...
Он поднес к губам кубок, над которым поднимался пар, и с удовольствием принялся пить.
- И ты раненый отправился в такую долгую дорогу, да еще по холоду? Тебе не терпелось рассказать какие-то важные новости? Юноша покачал головой.
- Вовсе нет. Я просто соскучился по дому, только и всего, - отозвался он. - Там все такое зеленое, пышное и влажное - и эти туманы, и церковные колокола... Я соскучился по чистому воздуху, крику чаек - и по тебе, матушка.
Он потянулся, чтобы поставить кубок, и Моргауза увидела змей на его запястьях. Она плохо разбиралась в мудрости Авалона, но знала, что змеи являются знаком жреца наивысшего ранга. Гвидион заметил ее взгляд и кивнул, но ничего не сказал.
- Уж не в Бретани ли ты обзавелся этим ужасным плащом из такой грубой пряжи, 4fo в нем пристойно ходить разве что слуге?
Гвидион коротко рассмеялся.
- Он защищает меня от дождя. Я получил его от великого вождя из чужедальних земель, сражавшегося в рядах легионов человека, что именовал себя императором Луцием. Люди Артура быстро с ним разделались и захватили богатую добычу - я привез тебе серебряный кубок и золотое кольцо, матушка.
- Ты сражался в войске Артура? - удивилась Моргауза. Ей бы и в голову никогда не пришло, что Гвидион пойдет на это. Юноша заметил ее изумление и снова рассмеялся.
- Да, я сражался под началом великого короля, породившего меня, - с презрительной усмешкой произнес он. - О, не бойся - я лишь выполнял приказ Авалона. Я позаботился о том, чтобы воевать вместе с людьми Кеардига, вождя саксов, заключившего союз с Артуром, и держаться подальше от короля. Гавейн меня не знает, а Гарету я старался не попадаться на глаза - ну, или кутался в плащ вроде этого. Свой собственный плащ я потерял в бою и подумал, что если я надену плащ цветов Лотиана, то Гарет непременно подойдет взглянуть на раненого земляка - вот я и взял этот...
