Он говорил:
“…а потом этот… зверь набросился на второго. Он спрыгнул с машины и одним прыжком достиг цели. У другого был автомат, однако волк разоружил его, словно ребенка. Потом повалил на спину и… вцепился в глотку. – Парень сглотнул, будто заново переживал эту сцену. – У меня душа ушла в пятки. Этот монстр терзал добычу всего несколько секунд, после чего поднялся на ноги. Он посмотрел прямо на меня – мне в глаза… – Безволосый двумя пальцами продемонстрировал, куда именно волк поглядел. – Я еще подумал – все, это конец…”
Тут Курт наконец-то понял, где именно он видел этого парня. Запретный город. Черный джип. Безволосый бежал по другой стороне улицы, лицо у него было искажено ужасом. Узнать его сейчас было весьма затруднительно.
“…но почему-то зверь не бросился за мной. Вместо этого он развернулся и направился к другому мужчине, с которым уже успел что-то проделать минуту назад… – Парень сокрушенно покачал головой. Ну, понятно – эта утрата явилась самым сильным эмоциональным потрясением, которое он пережил (куда уж до него смерти бабушки, первому сексу и первому кокаину). – Я хотел вернуться, однако ноги влекли меня дальше… Вскоре между мною и теми беднягами встала каменная стена, перекрывавшая обзор. – Микрофоны дрогнули, и с ними дрогнуло лицо безволосого. Он с излишней поспешностью вновь открыл рот. – Еще никогда – даже в фильмах! – мне не доводилось видеть такого кошмара. Это… существо двигалось и убивало так непринужденно, будто это было для него привычной работой… Монстр. Мы, обычные люди, готовим похожим образом завтрак или водим машину…”
Вначале исчез звук, – парень пару секунд шевелил губами, будто рыба, – а следом голограмма. Лицо и микрофоны, потерявшие практически весь интерес к монологу, скрылись под шквалом помех. Через последние прорывалось что-то другое – извне, точно путник сквозь снежный буран.
Этим “другим” оказался безволосый, стоящий за стационарной трибуной. Пара ультратонких микрофонов целилась ему в мелкие белоснежные зубы. Над деревянной планшеткой торчали грудь и непосредственно физиономия. Новый персонаж был облачен в синий полицейский мундир, на котором отсутствовали какие-либо знаки отличия, если не считать двух стандартных нашивок. Коротко стриженная голова поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Волосы блестели пока еще свежим гелем. За трибуной маячила растяжка с эмблемами Управления полиции.
Что касалось лица, то оно буквально излучало готовность ответить на все вопросы, не выходящие за пределы компетенции. Физиономия мужчины была нарочито искусственной, как у конструкта. Собственно, обычно пресс-служба Управления так и поступала, – гораздо проще отдать на расправу журналистам вышколенного конструкта! – однако этот случай не вполне вписывался в категорию “обычно”.
Поэтому Курт прислушался.
Как и в предыдущий раз, запись началась почти с полуслова.
“…операция, итоги которой вы успели прослушать, была осуществлена в кратчайшие сроки. Строжайшая секретность этих мероприятий была продиктована как оперативной необходимостью, так и здравым смыслом. Законность осталась незапятнанной на всех этапах операции – от подготовки и до подведения итогов… – Мужчина указал в сторону. – Слушаю вас.
Из-за кадра донесся звонкий женский голос:
– Почему всю грязную работу выполнила охрана Улья?
Безволосый в мундире кивнул. Вопрос, по всей видимости, показался ему слишком легким.
Но в этом также могла заключаться ловушка. И полицейский принялся не без сноровки лавировать в своенравном течении, огибая препятствия и уходя от подводных камней.
– Силы мобильной охраны центрального Улья действовали по указанию и с дозволения командования корпуса полиции. Поскольку правонарушители находились на подведомственной охране территории, мы предпочли передать дело, так сказать, по месту жительства. Кроме того, охрана яруса уже инициировала подготовку операции. Действия Управления были обречены на проигрыш во времени…
– Правосудие – это что, гонки какие-то?! – крикнул возмущенный мужской голос. Полицейский покачал головой:
– Отнюдь. Наши приказы и, соответственно, действия службы безопасности соответствовали всем требованиям действующей нормативной базы. То обстоятельство, что обстановка требовала срочного оперативного вмешательства, ни в коей мере не отменяло необходимости действовать в рамках правового поля – независимо от того, сколь серьезна данная ситуация. Ничто не может препятствовать справедливости и правосудию. – Полицейский слегка снисходительно усмехнулся. – Ничто.
– Вы говорите – правонарушители, – заметил тот же голос. – Однако волки, насколько мы знаем, не совершили ничего противозаконного. Даже то происшествие, о котором нам поведал свидетель – если верить кое-каким источникам, – имело место ПОСЛЕ того, как ваше командование спустило оперативников с цепей. Как это понимать?
Оратор кивнул.
– Полагаю, вопрос и реплика не по адресу. Но если вы настаиваете, я могу присовокупить их к моему предыдущему ответу. Не берусь судить о моральной стороне вопроса – это дело политиков и журналистов. Что же касается физической ликвидации этих… как верно подметил молодой человек в своем интервью, существ, то охрана также действовала в границах своей компетенции. Метаморфы, как большинству присутствующих, должно быть, известно, объявлены вне закона на всей планете. Не мне судить об этой конвенции. Факты таковы, что официально волкам вынесен смертный приговор – заочно, без возможности апелляции. Таким образом, само существование этих существ уже являлось основанием для мер, идентичных тем, что предприняли мы. Не так уж важно, совершали ли они что-либо противозаконное… – Мужчина посмотрел в том направлении, откуда донесся вопрос. – Вместе с тем я с удовольствием обменяюсь информацией с вашими источниками. Нам совершенно доподлинно известно, что операция была проведена уже ПОСЛЕ того, как имело место это жуткое происшествие… – Полицейский умолк в ожидании новых вопросов. – Пожалуйста.
– Выходит, – спросила женщина, – что все эти годы волки жили под носом у мобильной охраны?
– Эта версия прорабатывается, – кратко ответил оратор.
– Управление взяло под арест свидетеля, – крикнул кто-то. – Это случилось буквально два часа назад. К нему не пускают ни адвоката, ни родственников, мотивируя это тем, что ему якобы нездоровится. Как вы можете прояснить эту ситуацию?
Полицейский едва заметно поморщился – не исключено, от слишком ярких прожекторов.
– Упомянутый господин утратил статус свидетеля – возможно, на время – и приобрел статус подозреваемого. На настоящий момент ему инкриминируется преступление по статье 275, пункт “В” Уголовного кодекса, – оставление человека в ситуации, заведомо опасной для жизни… – Оратор повел плечами. – Мне не сообщали подробностей, однако не стоит сомневаться, что все это – простая формальность.
