Это было в марте 2007-го.
А несколько дней спустя в училище пришла новость: Отто Кумм скончался у себя дома. Выходит, он пожелал отдать финальный долг освободителя освобожденным и потратил на это последние жизненные силы.
Те несколько слов и особенный взгляд Отто Кумма переменили всю жизнь Вилли. Он научился тому, чему прежде никто выучить его не мог.
…Ему не стоило хлопать дверью. В подобного рода ситуациях полноценному человеку приличествует ледяное спокойствие. О сиволапых не стоит марать разум.
Древний барбос, едва волоча лапы, медленно одолевает ступеньки крыльца. Ни зрение, ни слух у него не работали еще три года назад, жизнь едва теплится в тщедушном теле. Остался нюх. Какая же кличка у барбоса? Может, Барбос? Вилли не помнил. Сейчас обнюхает, лизнет руку, взденет лапы… Предсказуемо и безобразно.
Пес подвигал ноздрями, грустно посмотрел на Вилли и… преобразился. С нервным взвизгом он подпрыгнул и вцепился зубами в руку. Вилли еще не успел осознать, что произошло, а барбос, проявив отнюдь не старческую прыть, скрылся под крыльцом. Больно. У паршивой скотины и зубов-то не должно было остаться!
Спрыгнув на землю, Вилли попытался достать кабысдоха сапогом, но хитрая псина забилась под избу и оттуда вызывающе ворчала, понимая, должно быть, нехитрым собачьим умом: человечище ее не достанет, а на честный бой выходить — себе дороже. Пришлось отступить. Дрянная тварь! Кровь выступила в двух местах.
Аллес! Больше сюда ни ногой. Никогда.
Теперь он готов сделать дело, за которым приехал.
…Почти заросшая тропинка вяжет петли между серой травой и серой травой. Избы уходят дальше и дальше. Вот он, старый колодец, давно заброшенный, поросший чудовищных размеров опятами. Черный сруб потерял одно бревно, выпавшее наружу, и другое, рухнувшее внутрь. Все сгнило.
Вилли снимает с плеч ранец, достает саперную лопатку и выбрасывает вон глупые связки сушеных боровиков. К дурости сельской жизни он не желает быть причастным даже краешком, даже маленьким крючочком души, зацепившимся за харч или за юбку.
Сырая глинистая почва отлетает крупными комьями. Дьявол! Запачкал рукав…
Металл звякает о металл. Вот и крышка… Совсем неглубоко, видно, Катя недавно залезала сюда. Когда-то, миллион лет назад, они сделали тайник: вкопали под журавлем большой никелированный бак и положили туда драгоценный сверток. Который… на месте.
Ветхая материя расползалась под пальцами… Сколько их тут было? Две? Три?
Четыре книги. Превосходно. За первые две его сделают абшнитфю-рером. Третью он сумеет обменять на бронзовый значок «За отличие по службе для народов 4-го класса». Ну последняя… последняя… если все обставить серьезно… может принести перевод в слуги 1-го уровня.
Вилли бросил взгляд на обложки. Глазам больно от нелепой славянской вязи! Когда-то он неплохо читал на этом языке. Теперь… теперь… ничего и не вспомнить. «Бэ» это или «вэ»? А это как… как… «ч», «ш» или «щ»? Хаотичный, варварский, лишний язык. Пушкин… стихи… наверное, какой-нибудь идиот воспевает прелести колхозного рабства. Достою… Достоэук… укский… непроизносимая славянская фамилия. Какая разница… Блок. Жид. Вытравить. Только так!
Папер-костры сейчас зажигают редко. Книжек на лишних языках почти не осталось — повыбрали за семьдесят-то лет. Тем выше цена тому, что сыщут неутомимые следопыты. Он представил себе значок «За отличие…» на парадной форме. Не Железный крест и не боевая медаль, но с чего-то надо начинать…
Вилли встал. Теперь ему здесь ничего не нужно. А ведь, пожалуй, Катя будет плакать. Сегодня он лишил ее пустых мечтаний о семейной жизни с человеком более высокого положения. А потом отобрал то единственное, что отличало Катю от всего стада сельских арбайтеров. Красота ее лет через пять или семь поблекнет от дурной пищи и обилия тяжелой работы. А фальшивая культурность исчезнет, не находя подпитки в славянских книжках. Он оставил ее ни с чем. Выжал досуха.
Перед глазами встало ее заплаканное лицо.
Не хочется причинять ей боль. Это… неприятно. Это… нехорошо. Почему так вышло?
Вилли отвесил сам себе пощечину. Неприятно? Нехорошо? Проклятая слабая кровь! Словно ржавчина точит она любой металл, повсюду проникнет! Больше никогда, ни при каких обстоятельствах не следует размышлять об этой женщине. Следует забыть ее имя.
— Человеческое, — произнес он негромко. — Слишком человеческое…
?
Отечественный кинематограф продолжает радовать любителей фантастики крупномасштабными (по российским меркам) фантастическими проектами. Об очередном из них рассуждает писательница из Киева Анна Китаева (известная под псевдонимом Анна Ли).
«Параграф 78» — это вовсе не фильм, как может показаться на первый взгляд. И даже не два фильма, как может почудиться на второй. Это одна из составляющих гипертекстового проекта, куда помимо фильма, снятого режиссером Михаилом Хлебородовым по рассказу Ивана Охлобыстина, входят и книга-новеллизация Андрея Лазарчука, и компьютерная игра. Чем же отличается гипертекст, так сказать, в быту, а не в теории? В первую очередь — масштабностью, во вторую — степенью вовлеченности зрителя-читателя-потребителя.
«Параграф 78» не оставляет равнодушным, это уж точно. Хотя вводная способна вызвать у искушенного любителя кинофантастики скорее светлую ностальгию, чем азарт новизны.
В недалеком будущем на секретной российской базе, где работали над созданием боевого вируса, произошла катастрофа. Обмен репликами: «Вирус — это такая форма жизни?» — «Нет. Это такая форма смерти…», еще во время начальных титров настраивает зрителя на то, что выживших будет мало. Чтобы разобраться с последствиями, на базу отправляют группу ну очень крутых ребят, а с ними — Доктора, который в курсе проводившихся исследований. Подземные коридоры, пустые помещения, мыло со следами человеческих зубов и прочие наводящие жуть подробности… Старый добрый сас-пенс, отлично знакомый нам по «Чужим» и прочему Doom’у, хотя мурашками пробирает все равно.
Это что же выходит, нам предложили всего лишь голливудскую сказку на российский лад? Так, да не так. «Параграф 78» в очередной раз не то, чем кажется.
Попробуем разобраться. Ну, для начала — это безусловно экшен. Поединки вершатся красиво и жестоко, технически безупречно и психологически… Стоп. Какая еще в экшене психология? Пришел, увидел, дал в морду. А мотивация? Полноте, зачем в экшене мотивация, хватает распознавательного кода «свой — чужой»…
