Логан застыл. Хостин тоже замер, повинуясь собственной команде. Он по-прежнему вслушивался, ловя чужую мысль. Впереди, в темноте, росло тревожное и злобное выжидание. Два всплеска таких же мыслей слева, там, куда братья собирались идти. Их окружили.
Логан размахивал фонарём. Тени выскакивали из-под луча, уносясь прочь. Мысленное давление снова усилилось. Хостин забеспокоился, будет ли он в силах отражать этот натиск и дальше.
Логан метнулся влево, вскрикнул и швырнул в темноту гранату. Вспышка ослепила их.
И — всё кончилось. Последовавший за взрывом гранаты взрыв ярости в их головах стих, и осталась пустота под ночным небом.
Они остолбенели. Затем, тяжело дыша, они бросились бежать и не остановились, пока не достигли подножия горы. Близился восход.
Дорога слегка забирала вверх. Хостин посветил под ноги и увидел, что они шагают по чёрному материалу, излюбленному покрытию обитателей Запечатанных Пещер.
Они поднялись довольно высоко над долиной, когда дорога упёрлась в скалу, покрытую тем же чёрным материалом. Дальше пути не было. Ни отверстий в скале, ни закрытых входов в спрятанные пещеры.
— Как считаешь, это посадочная площадка для топтеров? — заговорил Логан. Он сидел, скрестив ноги, и наблюдал, как Хостин повторно обходит площадку в поисках чего-нибудь обнадёживающего. — И куда теперь?
Хостин сомневался, что им удастся вернуться до восхода солнца. Путь они проделали небольшой, но битва с тенями измотала их. Хостин понимал, что им руководит усталость ума и тела, но об обратной дороге и речи быть не могло. Тем не менее до восхода солнца надо было придумать, где спрятаться. Разумеется, если они по-прежнему хотят жить.
Он присел рядом с Логаном, размышляя, что же делать, и посвечивая фонариком то туда, то сюда. Он водил и водил лучом по поверхности дороги возле самого обрыва, пока вдруг не сообразил, что повторяет рисунок на поверхности материала. Он пригляделся. Чёрная неширокая глянцевая полоса начиналась большим кругом и шла к центру по спирали. Центральный круг, различимый слабее, был достаточной ширины, чтобы на нём устоял человек.
Что заставило его сделать это, Хостин не знал. И никогда потом не мог объяснить. Возможно, странное колдовское настроение самого места подсказало ему, что делать. Он просто понял, что должен делать.
Он ступил на спиральную полосу и зашагал кругами, сужающимися к центру, обращая внимание только на то, чтобы не заступать за границы глянцевой полосы, пока наконец не достиг центра.
Он смутно слышал, как Логан его о чём-то спрашивал, требовал ответа. Но слова, звуки не имели значения. Самое важное сейчас было пройти по полосе, не оступившись, не ошибясь. В центральный круг можно было попасть только так, а это и была дверь.
Дверь? Но куда? И для кого?
Хостин отбросил все вопросы. Надо было сосредоточиться и идти, осторожно и точно ступая прямо по чёрной полосе. Он чувствовал себя канатоходцем, и в то же время чувствовал, что это единственный безопасный путь. Что теперь он понимал под «безопасным»? И этот вопрос он отбросил.
Хостин достиг центра. Он стоял сейчас лицом в ту сторону, откуда они пришли, в сторону темнеющих гор, полных тайн позабытых пришельцев из других миров. Он стоял и ждал. Чего?
Темнота обступала его. Вдруг его охватило чувство абсолютной свободы от времени и пространства, без которых немыслима жизнь человека.
Затем он увидел свет. И снова дорогу. Это была новая спираль, из света. По ней предстояло пройти не пешком, а мысленно. Хостин сосредоточился — и пошёл. Он снова шёл к центру спирали, а вокруг него разгорался сияющий свет.
Он словно просыпался после крепкого сна, когда не понимаешь, где ты находишься, и кто ты, собственно, есть.
Хостин по-прежнему стоял на тёмном кругу из неизвестного материала. Вокруг сиял свет, лившийся из непонятного источника, потому что солнце ещё не взошло. Впрочем, Хостин больше не находился под открытым небом.
— Логан! — позвал он.
Никто не отозвался. Хостин был один, и это незнакомое место явно предназначалось не для человека, не для человеческих понятий о времени и пространстве.
Ему не дала впасть в панику военная выучка. Он увидел незнакомую дорогу, ведущую куда-то, и пошёл по ней, потому что у него наконец-то появился путь, и оставалось только выяснить, куда он приведёт.
Путь привёл землянина в очень маленькое помещение. Три стены образовывали треугольник. Ни дверей, ни окон, стены были совершенно гладкими. Кажется, ему выпало добровольное заточение в этой коробке с тремя углами. Спиральная дорожка, по которой он пришёл сюда, исчезла. Никаких трещин или проёмов, ни в стенах, ни в потолке, к великому огорчению Хостина, не было видно.
Но, в конце концов, зрение — это только один из органов чувств. Хостин подошёл к стене, осторожно дотронулся. Материал был гладкий как стекло и тёплый, словно Хостин коснулся чего-то живого.
Проводя рукой по стене, он дошёл до угла, повернулся, чтобы пройти вдоль другой стены, и краем глаза уловил изменение в поверхности первой. В середине стены образовались три углубления. Они были довольно большими, и пальцы Хостина утонули в этих ямках, когда он вернулся и дотронулся до них. Он знал о замках, которые срабатывают на определённые отпечатки пальцев. Вряд ли его отпечатки пальцев совпадут с рисунком папилляров инопланетного жителя, строившего этот ход. Но Хостин всё-таки прижал пальцы к углублениям. Ни на что особенно не надеясь.
Однако от углублений в пальцы пошло странное покалывание, медленно поднимаясь от пальцев до локтя. Руку словно засасывало внутрь стены, будто кто-то или что-то тащило его туда. Хостин дёрнул руку — она осталась неподвижной. Он рванулся, схватил засасываемую руку другой, упёрся ногой и стал отталкиваться, опасаясь, как бы рука не оторвалась. Он чувствовал, как из него что-то уходит. Нечто в стене буквально высасывало из него энергию.
Рука не оторвалась. Вместо этого стена разломилась, от потолка до пола по ней пробежала трещина. Хостин бросился в неё и упал. Землянин оказался в помещении гораздо большего размера, чем треугольная тюрьма.
Но где же Логан? Неужели до сих пор ожидает рассвета там, наверху? Если он не пошёл вслед за Хостином по спирали, значит, наверное, остался на горном плато. Хорошо бы он нашёл укрытие от жары; Великая Сушь в безводных горах — не меньшее испытание, чем встреча с трёхглазым.
Хостин встал, поддерживая онемевшую руку. Пальцы не гнулись, кожа на суставах была содрана. Он спрятал замороженную руку за пазуху рубашки, пытаясь уложить её поудобнее.
