Журнал «Если» - «Если», 2012 № 02

В 1957 году вышел новый сборник «E=mc2», заглавная повесть которого представляет собой один из ранних примеров «альтернативной истории» в мировой фантастической литературе. В этом произведении впервые проявился талант автора к доказательству «от абсурда», в полной мере раскрывшийся в «Планете обезьян». В «параллельных» сороковых группа ученых-атомщиков отказывается от участия в создании бомбы и ставит перед собой цель противоположную — превращение энергии в материю. Однако знаменитое уравнение Эйнштейна, вынесенное в заголовок, жестко действует «в обе стороны»: социальные уравнения не менее беспощадны, чем физические константы! В результате и в этом альтернативном мире, в котором трудятся ученые-идеалисты, Хиросима не избежала своей участи, погребенная под неведомо откуда взявшимися «грудами урана».

Впрочем, парадоксами и доведенными до логического конца невероятными предположениями, составляющими суть настоящей научной фантастики, писатель занимался и до этого. Хорошо известные современному читателю временные «хроноклазмы», в начале пятидесятых еще не ставшие расхожим сюжетным приемом, описаны в изящной повести «Время сошло с ума», известной у нас под названием «Бесконечная ночь». А знаменитые азимовские законы роботехники творчески развиты и дополнены в рассказе «Идеальный робот», где машины изначально несовершенны и поэтому не вызывают у людей комплекса неполноценности (это обеспечено внедрением в программу роботов изначально заданных будущих ошибок). В вышедшей чуть позже новелле «Сердце галактики» полученная из космоса весточка от «братьев по разуму» после расшифровки оказывается простым рекламным слоганом. Что касается произведений, в которых затронуты вопросы религии: «Когда не вышло у змея», «Чудо», «Загадочный святой», — то уж тут для последовательного агностика и иконоборца было где разгуляться.

А потом была еще раз прославившая Буля «Планета обезьян» (1963), вызвавшая восторги читателей и критиков и переведенная на многие языки. Нет нужды пересказывать хорошо известный сюжет, но вот об истории появления книги у нас напомнить стоит.

Прорвалась она к нам в шестидесятые. Мрачная басня о человечестве, захлебнувшемся в болоте им же созданных вещей, уступившем Землю эволюционировавшим обезьянам, отечественными «инстанциями» была вполне справедливо расценена как антибуржуазная и лишь потому достойная публикации. Никаких иных пластов, к счастью, тогда не заметили, и книга, в которой всем сестрам роздано по серьгам, увидела свет на русском, заразив думающего читателя тревогой, весьма далекой от конъюнктурных целей тогдашней «контрпропаганды». Ведь автор почти в открытую заявляет, что земная цивилизация погибла от скудоумия и «тех», и «этих». И за случившееся в равной мере ответственны обе главные политические силы на планете, не желавшие уступить сопернику ни пяди. Как бы то ни было, в 1967 году в авторском томе Пьера Буля, вошедшем в состав незабвенной подписной Библиотеки современной фантастики, появился перевод «Планеты обезьян».

Новый всплеск интереса к роману Буля вызвала экранизация, осуществленная в «революционном» 1968 году режиссером Франклином Шеффнером. На сей раз фильм был голливудским и к литературному оригиналу отношение имел опосредованное. Печальная и тонкая интеллектуальная притча в духе европейской традиции, идущей от Свифта и Вольтера, на экране свелась к эффектному костюмированному боевику. Правильнее сказать — «гримированному», ибо львиная доля успеха пришлась как раз на обезьяньи маски, в одночасье ставшие популярными. Не делает картину серьезнее даже ударный финал — полузасыпанная статуя Свободы на границе радиоактивной пустыни, однозначно указующая на местоположение «планеты обезьян». Подмена очевидна: более обкатанная к тому времени в массовой литературе и кино «ядерная катастрофа» вместо «катастрофы вещей» в романе Буля.

Как бы то ни было, фильм имел успех, стал классикой кинофантастики и был номинирован на три «Оскара», в результате заслужено получив одну заветную золотую статуэтку — за лучший грим. Более всех, казалось, был удивлен неожиданному успеху сам автор романа, полагавший, что его произведение принципиально не поддается экранной адаптации. Однако обезьяньи маски «вытянули» еще четыре фильма-сиквела, два телесериала и один мультсериал, комикс-версию и появление индустрии игрушек, сувениров и прочего, на которых выросло целое поколение фанатов[13].

С «Планетой обезьян» альянс Пьера Буля и НФ не закончился. Хотя следующие его книги — фантастические или с элементами фантастики — заметно уступают самому успешному роману писателя.

Сюжет «Сада Канашимы» (1964), увы, устарел уже спустя пять лет после выхода романа. Потому что, по Булю, космическая гонка двух сверхдержав заканчивается победой третьего игрока, которого никто не воспринимал всерьез, — это Япония, раньше всех высадившая человека на Луну! Правда, астронавт-камикадзе профессор Канашима заведомо обрекал себя на гибель во имя родины, так как полет мог быть осуществлен только в один конец. Однако эта отчаянная попытка японцев во что бы то ни стало обогнать русских и американцев имела результат прямо противоположный. Нации Земли осознали наконец абсурдность и разорительность (в обоих смыслах — неоправданная трата и денег, и человеческих жизней) затеянной гонки и объединили свои усилия в деле освоения Космоса.

Ушел в прошлое и сюжет второго романа «Уши джунглей» (1972), действие которого развертывается во время вьетнамской войны, а единственным фантастическим допущением является электронный прибор, позволяющий прослушивать значительные территории из отдаленного центра. Зато по-прежнему актуальна тема третьего романа «Прекрасный Левиафан» (1978): экологическая катастрофа, которую в романе вызвала авария в открытом океане нового супертанкера.

Не теряет актуальности и более ранний сатирический роман-памфлет «Игра ума» (1971), в котором автор «Планеты обезьян» снова едко издевается над главной амбицией людей — называться «человеками разумными». В недалеком будущем на планете возникает очередная утопия: власть принадлежит всемирному правительству ученых (в составе кабинета — поголовно нобелевские лауреаты!), которому удается решить многие из наболевших проблем человечества. Кроме одной-единственной — изменения природы самого человека. А последняя нуждается в регулярном выходе агрессии, для чего в утопии и организуются кровопролитные «военные игры». Этот роман, как и ряд реалистических книг Пьера Буля[14], был награжден литературной премией.