один человеческий мозг из известных нам эпох не достигал такого уровня. Я указываю на это лишь для того, чтобы вам стала ясной бесплодность дальнейшего запирательства.
— Я был неправ, — согласился я.
Он выжидательно посмотрел: теперь я завладел его вниманием.
— Вы предугадываете не Пятую Эру, — сказал я. — Вы предугадываете Шестую.
— На чем же основывается столь поразительное утверждение? — спросил он, не удивляясь.
— Очень просто, — ответил я. — Вы — из Пятой Эры. Мне следовало догадаться об этом раньше. И вы проникли в Пекс-Центр.
Еще секунд тридцать он глядел на меня ледяным взглядом, потом расслабился.
— А вы проникли в нашу инфильтрацию, — заметил он.
Я бросил взгляд на двух вооруженных мальчиков: они восприняли откровения спокойно. Стало очевидным, что они были частью группы.
— К сожалению, — продолжал Координатор, — до сих пор операция проходила весьма гладко — за исключением срыва, вызванного вашим вмешательством. Впрочем, вы не успели причинить нам непоправимого вреда.
— Да. Пока, — согласился я.
Он повел бровью.
— Вы осознали свое положение, как только очутились в изоляции, я хочу сказать — на исторгнутой станции, не так ли?
— Тоща у меня мелькнула только догадка. Действия Джарда совершенно сбили меня с толку. Теперь-то я понимаю, что он просто следовал приказаниям — вашим приказаниям — и расставил для меня ловушку. Он переместил станцию в нуль-временную вакуоль, используя неизвестную в Пекс-Центре технику, предварительно обманом выманив меня наружу. Таким образом, мне пришлось воспользоваться аварийным приводом, чтобы вернуться. Вернуться в тупик. Просто и эффективно, в известной степени.
— Теперь вы в наших руках. Вы обезврежены, — сказал Координатор. — Так что операция прошла в высшей степени удовлетворительно.
Я покачал головой и усмехнулся.
— Когда я понял направление петли, то раскусил вмешательство Пекс-Центра. Но если так, то налицо прямой саботаж политики Пекс-Центра. Напрашивался вывод: инфильтрация.
— Удачно, что вы не продвинулись в своих размышлениях еще на шаг, — сказал он. — Если бы вам удалось избежать прощупывания при извлечении, то вы могли бы разрушить труд миллионов лет.
— Напрасный труд, — уточнил я.
— В самом деле? Вы можете ошибаться, агент. Тот очевидный факт, что вы представляете Шестую Эру, вовсе не обязательно означает ваше превосходство. В истории имели место периоды упадка, это бесспорно.
Он произнес это тем же безапелляционным тоном, что и раньше, но в голосе прозвучали слабые нотки сомнения.
Тут я понял, для чего Координатор затеял это интервью. Он прощупывал меня, пытаясь узнать намерения тигра, которого держат за хвост. Определить, насколько силен противник.
— Только не в данном случае, — возразил я. — Да и вообще ваше утверждение спорно.
— Как бы то ни было, вы у нас в руках, — сказал он просто.
— Пошевелите извилинами, — сказал я. — Разрабатывая операцию, вы предполагали бесполезность работы Пекс-Центра. Разве не следует отсюда, что более поздняя эра способна выявить и ваши заблуждения?
— Мы не ошибаемся.
— Будь это так, меня бы здесь не было.
— Непостижимо! — воскликнул он. — Семнадцать тысячелетий длился процесс распада, и каждая попытка замедлить ход разрушения лишь ускоряла его. При первом же вмешательстве в естественный поток времени человек посеял семена грядущего хаоса. Проделав пробоину в энтропическом канале, он позволил неисчислимым силам темпоральной прогрессии рассеяться по бесконечному спектру угасающих матриц. Жизнь — продукт времени. Когда плотность темпорального потока падает ниже критического, жизнь кончается. Мы стремимся предотвратить трагический конец человечества, только это и ничего более! Мы не можем потерпеть поражение!
— Нельзя возродить никогда не существовавшее прошлое, — сказал я, — как нельзя сберечь будущее, которое не наступит.
— Мы и не пытаемся. Целью наших усилий является широкая программа перекройки темпоральной ткани путем сведения воедино сходных тенденций и прививки диких побегов к главному временному стволу. Мы аполитичны, мы не пропагандируем никакой идеологии. Мы довольны тем, что удается сохранить жизнеспособность континуума.
— И себя в том числе, — сказал я.
Он посмотрел на меня как-то странно, словно не веря.
— Вы хоть когда-нибудь рассматривали проект, который бы исключал вас и вашу программу? — спросил я.
— Для чего?
— Вы сами являетесь одним из последствий того вмешательства во временную ткань, которое столь рьяно вознамерились устранить, — сказал я. — Не сомневаюсь, что вы не стерпели бы мысль о каком-нибудь темпоральном черенковании, которое отсекло бы от древа вашу собственную ветвь.
— Зачем? Какой смысл в подобном самоубийстве? Да и как бы мы могли реализовывать свои замыслы, если бы не существовали?
— Неплохой вопрос, — согласился я.
— Вот еще один, — продолжал он тоном победившего в споре человека. — Чем же может руководствоваться ваша Эра, стремясь разрушить основу, от которой зависит любое мыслимое будущее?
Мне захотелось вздохнуть, но я сдержался.
— Первые чистильщики времени дружно взялись за дело, чтобы исправить ошибки прошлого. А те, кто пришел после них, столкнулись с еще большими хлопотами: им пришлось убирать за уборщиками. Пекс-Центр попытался взглянуть на это шире и вернуть все в исходное состояние, как было до вмешательства. Вы еще тщеславнее. Вы используете Пекс-Центр для манипуляции не прошлым, а будущим…
— Действия в будущем невозможны, — сказал он четко, как Моисей, излагающий закон Божий.
— Мгм… Но для вас Пятая Эра не будущее, верно? Это ваш предел. Но вам следовало проявить побольше сообразительности. Если вы суете свой нос в прошлое, то что удержит будущее от вмешательства в ваши дела?
— Уж не пытаетесь ли вы уверить меня, что любая попытка возместить причиненный ущерб, остановить процесс распада обречена?
— Сколько бы человек ни пытался упредить судьбу, ему не миновать поражения. Каждый диктатор, порабощающий свой народ, постигает эту истину на свой лад. Секрет человека в его нетерпимости к оковам. Само его существование основывается на факторе случайности. Отнимите свободу воли — и ничего не останется.
— Это пораженческая доктрина, — сказал он сурово. — Опасная доктрина. И я намерен бороться с ней всеми доступными средствами. Теперь вы расскажете, кто вас сюда прислал, кто руководит вашими действиями, где оперативная база. Все.
— И не подумаю.
Он чуть заметно шевельнулся, и в воздухе послышался свист. Потом заговорил суровым, не терпящим возражений голосом.
— Вы чувствуете себя в полной безопасности, агент. Вы уверены, поскольку представляете более позднюю Эру, что неизмеримо превосходите любую развитую державу. Но сильный дурак может заковать гения. Вы в моих руках. Мы замкнуты в ахроническом анклаве нулевых темпоральных измерений, оторваны от любою мыслимого влияния извне. Вы полностью изолированы. Любое орудие самоубийства в ваших руках бесполезно, как и любое приспособление для темпорального скачка. Если даже вы покончите с собой, ваш мозг мгновенно запишут и выжмут все сведения, вплоть до информации на подсознательном уровне.
— Продумано довольно тщательно, — сказал я, — и все же не до конца.
