Крим наклонился вперед, поморщился, достал блокнот и что-то в нем черкнул.
- И спросите себя, кто сможет теперь бросить вызов этой стране. А потом спросите себя, как пойдет избирательная кампания, когда это дело развернется вовсю.
Тайманов от выпивки отказался.
- Господин президент, - сказал он, - я встречаюсь с вами и вашими предшественниками почти тридцать лет. Я должен признаться в личной симпатии к вам. Вы честный человек, насколько человеку нашей профессии дозволено быть честным. И мне было бы приятно верить, что нас связывают узы дружбы.
Харли был наедине с министром. Он назначил встречу на время, когда госсекретарь был занят, и мог поговорить с Таймановым наедине, не оскорбляя Мэтта Яновича.
- Я должен также сознаться, - продолжал русский, - что хотя многие из таких встреч проходили при напряженной обстановке, сегодня я впервые говорю с хозяином этого кабинета… - здесь Тайманов устремил на президента острый, пронизывающий взгляд, - при обстоятельствах столь серьезных.
Русский министр иностранных дел происходил из аристократической семьи, связанной с Романовыми. Революцию она пережила, более или менее не пострадав, сохранила свое влияние и традицию, а сыновей своих по-прежнему посылала учиться за границу. Тайманов родился осенью 1939 года, примерно тогда, когда вермахт начал осеннюю прогулку по ландшафтам Европы.
- О каких обстоятельствах вы говорите? - спросил Харли, разрешая себе проявить озабоченность, но примешав к ней намек, что смысл замечания от него ускользнул.
- Господин президент, учли ли вы дестабилизирующий эффект своего проекта «Орион»? В случае если он будет успешен.
- Вы знаете, что он успешен.
- Да, знаем.
- Вы также знаете, что он не будет использоваться для угроз России.
- Вами - нет, в этом я уверен. Но можете ли вы ручаться за своего преемника? Можете ли вы меня уверить, что не случится очередного всплеска антироссийской паранойи, и причем тогда, когда вы не будете занимать столь высокий пост, чтобы воспрепятствовать ей? То, что я скажу вам здесь, я никогда не повторю за пределами этого кабинета. Но правда в том, что сейчас у вас есть оружие первого удара, против которого не существует защиты. Никакой. Нападение если произойдет, то со скоростью света.
Простите мое предположение, сэр, но президент Соединенных Штатов уже не просто лидер одной страны или даже союза стран. Вы отвечаете теперь перед мировым сообществом. И я хочу обратить ваше внимание на то, что снабжать одну страну, любую страну, неотразимым оружием значит навлекать страшные опасности на всех.
Я уже сказал, что я вам верю. Российское правительство вам верит. Но ваше пребывание на этом посту непрочно, как вздох. В любом случае через несколько лет вас в этом кабинете не будет. И вы, как и я, знаете, сколь длинная череда людей несовершенных сидела за этим столом.
Харли кивнул:
- В разной степени несовершенных. Тайманов тоже кивнул:
- Вы и без меня знаете, что есть много людей в России, как и в других странах мира, людей, для которых такое положение нетерпимо. Спросите своих британских партнеров, что чувствуют они. Спросите израильтян или канадцев. И есть же еще и другое соображение.
- Защита секретности.
- Да, именно. Сколько пройдет времени, пока эту технологию получит кто-нибудь другой?
- Мы собираемся охранять ее очень внимательно, - сказал Харли.
- И вы сможете гарантировать, что никто ее не украдет? Простите мою откровенность, Джон, но ваш послужной список хранения секретов не внушает оптимизма.
- Кому лучше знать, как не вам, Алекс? Тайманов улыбнулся.
Харли много думал над этими вопросами. Будет очень короткая возможность, окно возможности, когда США станет владеть этим оружием эксклюзивно. Но как же это окно использовать?
Президент все чаще видел себя человеком, которого запомнят миротворцем этой эпохи, тем, кто подготовил вход в солнечные луга третьего тысячелетия. В век Харли.
А далее будет процветание, эра добрых чувств, поначалу навязанная миру полным военным господством благоволящих Соединенных Штатов и их партнеров. И в конце концов на земном шаре воцарится порядок, подобного которому мир не видел. И это можно сделать, до этого уже рукой подать.
- Вы не сможете этого добиться, - сказал Тайманов, будто прочитав мысли президента. - Слишком многое может пойти не по плану. Мне горько это говорить, и намерения у вас благие, но вы пытаетесь сесть верхом на тигра.
За окном шел дождь. Харли вдруг заметил холодный серый день и бьющий в стекло дождевой ветер.
- Что вы хотите, чтобы я сделал, Алекс?
- В очередной раз ваша технология грозит нас подавить. И я не знаю, что здесь можно посоветовать. Оружие, идущее на цель незаметно, просто слишком опасно. Для всех. И очень жаль, что нет способа загнать джинна обратно в бутылку. Но если у меня и нет решения, есть вариант, который я могу предложить, чтобы ослабить напряжение. Он не особенно удовлетворителен, но это будет улучшение сложившейся ситуации.
- Да?
- Подумайте, не поделиться ли этой техникой с нами. Харли улыбнулся.
- Вы же знаете, Алекс, что этого я не могу. Даже если бы захотел, все равно не мог бы. Надо подписать соглашения. Их должен утвердить Конгресс. Попробуй я только - мне устроят единогласный импичмент.
- Да, конечно. Что ж, мне казалось, что попытку сделать стоит. И природа тигра такова, что с него нельзя спрыгнуть.
В Овальном кабинете стало зябко.
Гарри ждал в приемной, когда Тайманов вышел. Обремененный собственными проблемами Гарри не обратил особого внимания на посетителя, который быстро прошел мимо и скрылся в коридоре.
Гарри не знал, как лучше себя вести в Овальном кабинете. И он действительно еще не составил собственного мнения по вопросу о ДНК и все еще пытался разложить все по полочкам, когда секретарь пригласил его войти.
Харли вышел из-за стола, обратился к нему по имени, пожал руку и сел рядом за рабочий столик у окна. Они были вдвоем, никаких агентов секретной службы, никаких советников по науке.
- Как дела в Годдарде? - спросил Харли.
- Отлично, мистер президент.
Помощник принес кофе, разлил его в две чашки и удалился.
- Что у вас для меня есть, Гарри? - спросил президент.
- Еще один прорыв, мистер президент. Вы знаете, кто такой Сайрус Хаклют?
- Фамилия знакомая.
- Микробиолог, генетик. Он говорит, что сейчас ему становится известно, как управлять генами.
- И что это значит?
- Он раньше носил очки. Сильные. Сейчас у него зрение - единица.
- Вы хотите сказать, что у нас объявился дурак, который ставит эксперименты на себе?
