— Если что — отскакивай к вешалке, — успела предупредить его Ивала, уже занявшее место за выступом шкафа.
— Здравствуйте! Прошу извинить, — начал рыжеватый мужчина. — В следующее воскресенье состояться выборы Московскую городскую Думу. Мы обходим избирательный участок, с целью познакомить всех жильцов с программой Кулеша Романа Сергеевича.
— Очень приятно, — отозвался Глеб. — Но мы вряд ли чем поможем Роману Сергеевичу. Наши голоса улетают на днях на Шри-Ланку. Турпутевка.
— Как жаль! Как жаль… — на лице незнакомца отразилась истинная печаль. — Тогда я оставлю вам наши буклеты. Друзьям, знакомым передадите, — он шагнул через порог, намериваясь пройти дальше в квартиру.
— У нас дети еще спят, — Ивала стала рядом с Быстровым, заслоняя незваному гостю проход. — И честное слово, нам дела нет до ваших выборов. Пройдитесь по другим квартирам.
— Тогда еще раз извините, — мужчина остановил внимательный взгляд на галиянке, повернулся и вышел.
— Что-то в нем не так, Глебушка, — сказала Ваала, слушая удалявшиеся по лестнице шаги.
— По другим квартирам не пошел, — заметил Быстров. — Ну-ка идем на лоджию.
С лоджии сквозь щели жалюзи открывался вид на Первый Вятский переулок. И в субботнее утро на троллейбусной остановке было много пассажиров. Несколько девиц что-то обсуждали у входа в салон «Фея», в гастроном то и дело заходили и выходили люди.
— Я видела эту машину вчера, — Ивала указала на синий Опель. — Она ехала за Сашкиной, до твоего дома.
— Вот это уже интересно. Кто же нас может пасти, Ивала Ваала? — Глеб немного приоткрыл окно. — Неужели я снова стал интересен ФСБ?
Галиянка вдруг напряглась вся, чуть опустив голову и вглядываясь в сторону подозрительной машины.
— Агитатора увидела? — спросил Быстров.
— Смотри туда, Глебушка. Внимательно. Видишь того в черной куртке, что вышел из такси?
— Ну?
— Он милькорианец! Клянусь Стальной Алоной, он милькорианец! — ни русые волосы, ни светлое лицо не могли обмануть Ивалу даже с такого расстояния: чужого агента среди землян она определила каким-то таинственным чутьем.
Когда человек в черной куртке подошел к Опелю, недобрая уверенность галиянки передалась и капитану.
— Выходит не ФСБ — Холодная Звезда. Черт! — Глеб щелчком выбил из пачки сигарету и закурил. — Каким образом они нас вычислили? Всего за один день!
— Пока мы были в заключении на «Сосрт-Эрэль», нам могли вживить микрочипы, — предположила Ваала. — Иначе я не представляю как!
— Мы же проверялись в медмодуле — все чисто.
— Может, госпожа принцесса? Они могли ей незаметно воткнуть под кожу в момент задержания или в сфере. Или ты уже изучил каждую клеточку ее тела? — в голосе галиянки прозвучала издевка.
Быстров не отреагировал на нее, глубоко затянулся и, выпуская сизый дым, сказал:
— Олибрия говорила, что у Милько шпионская сеть даже на Земле. Но мне бы и в голову не пришло, что она здесь такая эффективная. Есть простое объяснение, как они вышли на нас… — он снова жадно затянулся табачным дымом. — На «Сосрт-Эрэль» пропустили через нейрокомпьютер копии наших черепушек и определили все вероятные места нашего пребывания. Потом по туннельному каналу разослали сообщения по планетам, где нас следует ждать.
— Нам нужно убираться отсюда, и подыскать такое место, где ни я, ни ты никогда не были, — проговорила Ивала, поправляя халат на груди. — Советую скорее сматываться из Москвы.
Через пятнадцать минут все собрались в гостиной. При Шурыгине всю серьезность вдруг образовавшихся неприятностей капитан решил не раскрывать: просто сообщил, что за домом следят нехорошие люди и нужно скорее выехать из города.
— Что же за такие люди? — недоумевал Сашка, глотая наспех сваренное кофе. — Глеб Васильевич, всяких нехороших людей можно приструнить. Позволите один звоночек — у меня кум в уголовном розыске. И есть кое-какие отважные ребята. Мы в миг разберемся.
— Не надо, Сань. Шум поднимать не надо, — отозвался Быстров. — Мы сейчас выедем к Агафоновой даче, постараемся оторваться по пути от наших недругов. Если не получится, то высадишь нас в Зеленограде или под Льялово.
— Васильевич, извините, но как это высадишь? — возмутился Шурыгин. — В беде я вас не брошу. В общем, вместе будем думать, а сейчас я подгоню машину к подъезду. Быстро садитесь, и быстро поедем.
Он решительно направился к двери и, обернувшись, бросил, продумайте, что с собой взять.
— Я с тобой, Саш, — вдруг решила Ивала и поспешила к выходу.
Когда они вышли, капитан «Тезея» пояснил Ариетте и растерянному Арканову:
— Милькорианцы объявились. Следят за нами со вчерашнего дня.
— Но как же, Васильевич, на нашей Земле?! - Агафон не мог поверить услышанному.
— Так, Аркадьевич, так… Бери свою сумку и давай к выходу, — Быстров вытащил пистолет, проверил заряд батареи и повернулся к принцессе: — Не волнуйтесь, Ваше Высочество — выкрутимся.
— Я не волнуюсь, — Ариетта жарко обняла его и поцеловала. — Сейчас я, только куртку возьму.
Она быстро взбежала по ступенькам к спальне.
После короткого разговора с Ваалой, Шурыгин уяснил одно: все происходящее не похоже на бегство от обычных "нехороших людей". В его голове, переполненной противоречивыми мыслями: о неожиданно свалившееся идее электрогравитации, которую Арканов преподнес с таким изяществом и которая — о, великое чудо! — отлично работала; мыслях о безумной гипотезе слоистого пространства, высказанной Ивалой; размышлениях о самой Ивале, едва не доведшей минувшей ночью его до счастливого сумасшествия, — в его голове будто вертелся пестрый, сверкающий электрическими вспышками, калейдоскоп. Конечно, сквозь эти фантастические, многоцветные образы, почти никак не связанные между собой, проступали некоторые догадки. У Шурыгина возникло подозрение, что Арканов и его новые друзья работают над чем-то весьма важным, вероятно связанным с передовыми военными разработками. И тогда вполне логично предположить, что они втянуты в шпионскую историю, может инициированную чужой военной разведкой или какой-то зубатой службой. Это вполне объясняло, почему Быстров пренебрежительно скривился при упоминании уголовного розыска, и почему Арканов надолго исчезал куда-то. Вот только неясно, зачем Агафоша открыл ему — обыкновенному Шурыгину — то, чем говорить было опасным?
Пройдя на большой скорости по Черняховского, Сашка свернул на Ленинградский проспект. Прилипчивого Опеля сзади не было, и Шурыгин, еще раз глянув в зеркало, с удовлетворением сказал:
