— Салям малейкум, гурнбахор, — от неожиданности Тафик даже поздоровался, как назло перед лицом толстяка он оказался в одиночку, Егор отошел в кусты.
— Местный? — спросил участковый.
Сумит с готовностью кивнул.
— Откуда?
— Из кишлака.
Ответ, казалось бы, удовлетворил странного милиционера. Он обошел "Волгу" и спросил:
— Ваша машина?
— Нет, — ответил Тафик. — Мы на ней приехали.
Участковый опять покачал головой, потом протянул лопатообразную руку:
— Ваши документы?
— По-русски не понимаю, — затараторил Тафик. — Беженец. Паспорт талибы отобрали. Под Ашхабадом.
Участковый почесался, приподняв фуражку, потом сообщил:
— Если человек без документов, имею право стрелять без предупреждения, — и потянулся к кобуре.
Единственный героический поступок, на который оказался способен Тафик, это стащить с головы тюбетейку и засунуть себе в рот, чтобы не заорать. В самый трагический момент заявился Егор.
— Лейтенант, ты чего гостей пугаешь? — спросил дед, на всякий случай, остановившись на другом краю поляны, видно он не совсем полагался на взаимопонимание.
— Двое, — констатировал участковый. — Ночью, без документов. Имею право стрелять без предупреждения.
Он вытащил пистолет с твердым намерением застрелить деда первым. Тафик, стоявший чуть в стороне, швырнул участковому в лицо тюбетейку, и когда тот немного потерялся, то вцепился ему в руку зубами.
— Держи его, сынок! — подбодрил дед, приближаясь к месту схватки с наиболее приемлемой для его физического состояния скоростью.
Черепанов задрал кверху руку, и Тафик повис на ней подобно собачке Дурова. Лейтенант мотнул кистью, и сумит слетел с нее. Попав на крышу "волги", Тафик проскользил по ней и сверзился по другую сторону машины. Участковый тяжелым слоновьим шагом направился за ним. Егор догнал его и ударил по голове топором. Ему показалось, что обухом, но он самую малость ошибся.
Участковый начал медленно поворачиваться, по пути с неимоверным грохотом и самыми пагубными для машины последствиями ссаживая обойму.
Когда он довершил оборот, ствол уперся деду прямиком в беззубый рот. Егор зажмурил глаза, но услышал лишь щелчок. Участковый погрозил деду пальчиком. Дел слегка толкнул его, и тот опрокинулся навзничь.
10 лет дадут теперича, спокойно подумал Егор. Без права переписки.
Откровенно говоря, он считал Тафика безвременно усопшим и уже успел помолиться за его душу, когда чудом уцелевшее окно в попорченной пулями машине приоткрылось, и сумит спросил:
— Милиционер ушел? Странный у русских милиция. У нас только взятка брал, а у вас еще зачем-то машину стрелял.
— Жив, сынок? — радостно вскричал дед.
— Я жив, а машина кердык! — заметил Тафик.
Транспорта теперь у них не было.
Узнав, что они теперь остались без машины, Айс с подозрением глянул на Гвоздева и сказал:
— Егора суярга киряк!
(Егора надо зарезать. Сумитский) На что Тафик ответил:
— Иртяк.
(Рано. Сумитск.) И добавил:
— Суярга всегда успеем.
Айс оглядел притихших женщин и сказал:
— В аул вернемся пешком!
— С чего ты взял, что ты теперь главный? — из принципа заартачилась Оксана.
— Молча, чучка! (Свинья. Сумитск.) — ответил Айс. — Ждать не будем никого. Идти будем быстро.
Его поддержал Егор, боязливо зачастивший:
— Темнеть начинает. Уходить надо шибче, а то навсегда здесь поляжем.
Его слова, а больше натуральный испуг, сделали свое дело, и все заторопились обратно. Ощутимо посумрачнело. В лесу стояла тишина, потом подул жаркий сырой ветер.
— Глубоко не дышите, платки на лица оденьте! — предупредил Егор.
Уставший тащить тяжелый мольберт, первым выдохся Айс. Из головы колонны он постепенно переместился в арьергард.
— Брось эту дуру! — посоветовал Егор, но подросток только отрицательно качнул головой.
— Упорный, — уважительно произнес дед.
Женщины со страху вырвались вперед, и это почти сразу обернулось бедой. Торопясь, они забыли о предупреждении Гвоздева и поснимали с лиц импровизированные повязки. Резким порывом ветра тягучий сладкий туман кинуло в самый центр группы. Первой почувствовала недомогание Оксана. Вскоре девушку зашатало, она стала быстро отставать. Светлана хотела ей помочь, но была по-джентельменски отстранена Тафиком. Обанаева решила, что отважный сумит решил сам нести на себе девушку, однако вынуждена была наблюдать, как Тафик заботливо усаживает полуспящую девушку на обочине.
— Пускай тут поспит, — посоветовал он, и был едва не растерзан рассвирепевшей Светланой.
— Тихо, женщины! — поднял руку Айс.
Сразу стало ясно, кто настоящий лидер. Под его суровым взглядом немедленно установилась тишина. Айс снял с плеча мольберт, прислонил его к дереву. При этом рука неприметно дрогнула, а потом перекинул руку Оксаны через плечо, Тафик взял с другой стороны, и в таком положении они продолжили движение. Вскоре совсем стемнело. Они находились в самой середине Пропащего леса. Ветер усилился. Он сладко пах, от него хотелось лечь на землю и умереть. Веки смежались сами собой. Людей зашатало. Айс видел, как его спутники выписывают кренделя на дороге.
— Идти киряк! — в отчаянии выкрикнул он.
Вскоре выдохлась Светлана Обанаева. Прикрыв глаза, она осталась сидеть на обочине. Остальные шествовали, словно под гипнозом и не остановились. Егор упал и еще некоторое время полз, из последних сил избавляясь от балласта- топора, обувки-и замер с полуснятым ботинком в руке. В глазах все двоилось и троилось. Со стороны, где раньше был Тафик, образовалась пустота. Лежа навзничь и раскинув руки словно расстрелянный, Тафик храпел на весь оцепеневший лес. Девушка сползала с плеча, и Айс все время пытался втащить ее на себя. Делал пару шагов, а затем снова втаскивал. Тело девушки казалось ему желеобразным, и все время норовило стечь с плеча. На деревьях по обочинам висели странные существа в масках. Они раскачивались и, казалось, с усмешкой на своих мешковинах наблюдали за ним. Айс упал на землю и пополз, волоча девушку за собой точно куклу.
— Идти…киряк… — были его последние слова перед тем, как он провалился в небытие.
Тафик так сладко никогда не спал. Разве что в далеком детстве, когда он любил забраться в тень молодой урючины и подремать, пережидая самое пекло. Проснувшись, Тафик потянулся и почувствовал некий дискомфорт оттого, что руки его были крепко спеленаты за спиной. Оглядевшись, сумит увидел, что остальные находятся не в лучшем положении. Мало того, что их связали, так еще вдобавок посадили в клетку. Клетка стояла в центре комнаты с облупившимися когда-то белыми, а теперь грязно-белыми стенами, в одну из которых была грубо врезана железная дверь. Тюбетейка, каким- то чудом доселе удержавшаяся на голове Тафика, свалилась, едва он проснулся. Пытаясь ее поднять, он разбудил всех остальных.
