Да и вообще, вопросов была целая прорва, а по приезде в деревушку едва-едва отбрыкался от сопровождения и сумел укатиться вперед.
Счастье одиночества длилось недолго.
На центральной площади меня уже поджидали несколько местных жителей, что сразу же глубоко поклонились в мою сторону. Едва же я ступил на пыльную утоптанную землю, как подбежавшая девушка мгновенно одарила меня огромнейшей копченой рыбиной – щукой! Хоспади, неужто Зубрава?!
Интерфейс полыхнул зеленым, радостно поведав мне, что отныне я здесь вовсе не чужак подозрительный, а самый что ни на есть гость желанный:
+2 доброжелательности к отношениям с жителями рыбацкой деревушки Присвятье!
Еще десять минут я, как только мог, раздавал широченные улыбки, хлопал гомонящих мужиков по плечу, благодарил тощего, как ручка от швабры, старосту с бледным желтоватым лицом. Староста тут же намекнул на наличие целых трех заданий лично от него и только для достойного сей чести героя, смотря при этом на меня лучезарным намекающим взором.
Выкрутиться удалось и на этот раз – с помощью догнавшей меня пятерки игроков. Прикинув внешний вид пятерки героев, я тут же громогласно поручился за них старосте – рискуя при этом заработанной репутацией – и лично попросил поручить важные задания именно им.
Игроки не подвели: радостно загомонив, они тут же собрались в единую пати, приняли от вздыхающего старосты сразу три задания и мгновенно умчались прочь, не забыв поблагодарить меня и даже пообещали пятнадцать процентов от награды. Во время получения заданий я стоял рядом с важным видом и посему услышал всю суть. Первое задание требовало найти неведомого разорителя аистовых гнезд и убийцу птенцов в деревне и ее окрестностях. Второе задание просило найти потерявшегося на болоте жителя, ушедшего в ту сторону два дня назад и пропавшего. А третье поручение старосты рассказало о недавнем оползне на берегу, открывшем проход в неизведанную пещеру. Вот эту пещеру и требовалось срочно изведать на предмет опасностей разных и тварей жутких. В общем, очень интересные задания, обещающие загадки, приключения, опасности. Но мне некогда, пусть другие радуются.
Затем, когда завершились разговоры, нашелся и Афросий-рыбак.
Лежал он на земле и, гулко охая, принимал побои сильные от дюжего мужика с большой лысиной и грязным фартуком. Дело происходило напротив трактира деревенского, на земле видны осколки глиняные и лужа пенная…
С кряхтением слез я с экипажа боевого, отдал несколько приказов слуге, после чего потопал себе потихонечку до места экзекуции. Увидев меня, трактирщик прервался – а это явно был именно он – и радостно поприветствовал меня. Ну дык, сам избавитель явился от беды лютой… поплотнее запахнувшись в серый плащ, я забрал продолжающего хныкать Афросия, возместил трактирщику ущерб моральный и материальный, купил еще три кувшина пива, вернулся к экипажу. Тут подоспел слуга, и я быстро оделся в обычнейшие суконные штаны и рубашку, после чего мы тронулись в обратный путь.
Не успел я чуть-чуть передохнуть, как навстречу выскочил улыбающийся Храбр. Потерев ладонями виски, я принял легкое решение и попросту забрал у алхимика принесенную денежку – пятьсот золотых. После чего отдал ему найденные в щучьей отрыжке сферы божественной ярости, а также какие-то странные шары, наполненные черными и синеватыми сгустками, – при виде них Храбр затрясся, словно кленовый лист, отдал мне мешок с деньгами, несколько затребованных бутылей с жизнью и маной, три свитка возвращения, после чего помахал мне вяло ручкой и исчез в вспышке телепорта, прошептав сначала: «Я должен тебе очень…», а потом слово «Клауд Роад».
Покачав удивленно головой, я упрямо набычился и, не обращая внимания на мысленный шепоток «на сегодня хватит уже», продолжил следовать к берегу Найкала, где среди разбитых лодок и рваных сетей бродили охающие жители. Каждому из рыбаков я вручил по одной золотой монете, приговаривая при этом: «В дар от Ивавы». Рыбаки деньги принимали, кланялись, я кивал в ответ и продолжал действовать в той же манере, пока не одарил монеткой каждого пострадавшего от действий Зубравы Одержимой. Зачем я это делал? Не знаю. Просто решил как можно сильнее уменьшить нанесенный слугой Ивавы ущерб. Золотых монет всего-то потратил два десятка, хотя раньше удавил бы за такую сумму.
Седой старый рыбак, стоявший у небольшого и чудом уцелевшего плотика, продал мне его за ту же золотую монету. В этой деревне скоро появится новый стандарт – золотой. Золотое Присвятье! Хм…
На плотик я усадил вяло упирающегося Афросия, а также слугу, сам зашел в воду по плечи и принялся толкать плавучее средство по направлению к видимым Иглам Ерша. Взгромоздиться на плот лично я не решался – не хотел шутить возможностью обнаружения своего статуса Великого Навигатора. Только этого мне сейчас и не хватало для полноты ощущений. Сидящий на плотике Афросий охранялся молчаливым слугой, который за десять минут заплыва уже трижды воспрепятствовал побегу забулдыжного рыбака.
– Ра-а‑акитушка! – возопил я, когда счел, что в достаточной мере удалился от берега и приблизился к Иглам Ерша. – Э‑э‑эге-е‑ей!
Поразительно, но долго кричать не пришлось – не успело эхо моего последнего «э‑э‑гегея» затихнуть, как воды озера с плеском раздались, и на поверхности показалась Ракитушка. Полностью восстановившаяся, да еще и приукрашенная в честь праздника – на зеленой тунике и волосах расцвело множество белых цветов.
– Добрый молоде… – открыла было рот Ивова Сестра, но тут ей пришлось прерваться.
Почему?
Да потому что мимо нас в быстром темпе проплывала целая орава донельзя радостных лохров, тащащих с собой на плотиках и поднятых руках немыслимое количество каких-то яств и булькающих кувшинов. Крик стоял такой, будто рядом работала на всю мощность бензопила! Во все стороны брызги! Гоготание! Хрюканье!
Взбаламутив чистую воду и нарушив тишину, лохры шустро добрались до одного из островков‑святилищ Снессы – кусков безжизненной скалы. Ракитушка вновь открыла рот:
– О добрый молоде…
И снова ей пришлось прерваться.
Потому что от оккупированного толпой вернувшихся к обрядам лохров островка донеслось немыслимо громкое:
– ДУЦ-ДУЦ-ДУЦ-ДУЦ… – а затем в дело вступил чей-то лохрячий и донельзя пронзительно-противный визгливый тенор: – Хе-е‑е‑ей, лалей-й‑й‑я‑я‑я… ДУЦ-ДУЦ-ДУЦ…
– Ритмично стучат в бубны, – заметил я. – Кислотные такие фольклорные мотивы.
– Из года в год! – разъяренно прошипела Ракитушка. – О добрый молодец, твои деяния! Твои свершения! Они…
– ДУЦ-ДУЦ-ДУЦ-ДУЦ!!!
Плях! Из воды вынырнула улыбающаяся харя неизвестного мне лохра, находящего в явном подпитии. Он тут же всучил мне кувшин, приобнял за плечо, осмотрел трясущуюся от бешенства Ракишутку и удивленно спросил:
