— А, черт, вот вы где!
За моей спиной затрещали кусты.
Я обернулся.
На поляну вывалился Рус. Форма одежды — наспех наброшенная на голый торс куртка, в одной руке автомат, из другой руки костяной меч торчит, из кармана штанов чуть не вываливается натовская армейская аптечка. Как только засунул туда — непонятно.
— Тысяча прапорщиков… — только и смог выговорить он, обведя глазами поляну.
Но сейчас мне было не до него.
У ног привязанной к дереву обнаженной Маргариты лежал «Шайтан» Большого Грогги. Им я и разрезал путы, стягивающие тело девушки.
Когда я осторожно опустил ее на землю, предварительно завернув в свою разодранную куртку, она слабо застонала.
— Сейчас очнется, — сказал подошедший Рус. — Не трогай ее, пусть полежит, ей покой нужен. Старший держал ее сознание под контролем, и сейчас, когда он сдох, ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
— Кстати, это твой бывший подчиненный, — заметил я.
— Вижу, — вздохнул Вельский. — Что я мог сделать, приказом самого Мехиаеля отдали ко мне урода на перевоспитание. А я вышел до ветру, слышу — Предсмертный Зов в лесу. Я к вам — вас нет. Выскочил во двор — охрана спит, ворота открыты. Ну, я прыг в машину — тут и след Зова ощутил. Думал, не успею. Старший Брат может, умирая, утащить с собой душу убийцы.
— Не получилось, — сказал я, осторожно погладив пальцами предплечье правой руки. Кожа которого шевельнулась в ответ, словно спинка довольного кота.
— Хитер оказался, паскуда, — кивнул Вельский на мой ошейник. — Дай-ка сниму. Когда-то учили как это делается.
Он зашел мне за спину и начал елозить мне по шее белой холодной пакостью, ковыряясь в смертоносном устройстве.
— Уверен, что знаешь как? — спросил я на всякий случай. Обидно было как-то расстаться с головой после того, как все кончилось.
— Да вроде вот так… или нет… а, была не была!
Я не успел ничего сказать, как костяные мечи стремительно вошли с двух сторон одновременно между моей шеей и ошейником — и два белых полукружия упали на землю, возмущенно щелкая неповрежденными клинками.
— Слушай, это ж тебе не гордиев узел, — сказал я, потирая шею. — Я, конечно, понимаю, новое оружие и всё такое, но башка-то моя, не дядина.
— С дядей я бы поосторожнее действовал, — немного нервно хохотнул Рус, пряча мечи обратно в ладони. — Он у меня старой закваски и после смерти может люлей навалять. Давай-ка лучше твоей бочиной займемся, а то она вся в кровище. Не иначе шить придется.
Я посмотрел на Маргариту. На ее лицо медленно возвращался румянец. Еще немного — и сознание, захваченное вампиром, полностью вернется в тело.
— Давай, комотд, только по-быстрому, — сказал я. — Сейчас девочка очнется, ей помощь нужнее будет.
Вельский открыл аптечку, спиртовой салфеткой величиной с полотенце протер размазанную по торсу кровь, посмотрел на рану, потом на меня, потом снова на рану…
— Интересно, у меня теперь тоже так же будет? — задумчиво спросил он.
Я посмотрел на место, где кожа, по моим предположениям, должна была быть распорота от грудины до позвоночника.
Забавно… На месте страшной раны был лишь широкий шрам и еле сочащаяся кровью царапина длиной от силы в карандаш. Которая затягивалась прямо на глазах. Чисто на автомате я провел рукой по лицу — и недоуменно уставился на то, что оказалось у меня на ладони. На ней лежали мягкие, напоминающие расчлененных червей кусочки омертвевшей келоидной ткани, отошедшие от неповрежденной плоти. Получается, теперь у меня фейс снова без шрамов?
Вдруг Рус бросился к аптечке, выдернул оттуда какой-то пузырек с таблетками, вытряхнул их на землю и поднял на меня умоляющий взгляд.
— Командир, разреши маленько твоей крови набрать, пока рана не закрылась, — взмолился он. — Я… мы с Ладой… в общем, я вчера хотел ее инициировать — и не получилось. Видать, только твоей кровью можно нечисть в Охотника превратить.
— У него тоже не получилось, — кивнул я на труп Большого Грогги. — И страшно подумать, что было бы, если б получилось. Давай наберу, не вопрос.
Пузырек наполнился на две трети, после чего рана закрылась. Я на всякий случай лизнул пробку, плотно закупорил горлышко, встряхнул содержимое и протянул его Вельскому.
— Должно сработать. Не обессудь, пока всё. А то уже ведёт реально, больно много сегодня кровищи здесь оставил.
— Спасибо, командир, — сказал Вельский, принимая пузырек и определяя его в бездонный карман штанов. — От души — спасибо! Ты же знаешь девчонок, того и гляди сейчас начнется: «Ты охотник, я оборотень, детей не будет, а если будут — уроды…»
— Ого! — удивился я. — Ты решил с Ладой реальные отношения замутить?
— Пока не знаю… — отвел глаза Рус.
Но я уже все понял: парня зацепило. И конкретно.
И еще одно осознал. Каким бы ни был просторным шалаш, рай в нем должен быть для двоих. И только.
— Значит, так, — сказал я. — Ты сейчас возвращайся к ней, пока кровь не свернулась, инициируй, баррикадируйся как следует и живи, пока всё не устаканится и про тебя не забудут. Потом сваливайте куда-нибудь подальше.
— Не понял, — нахмурился Рус. — А вы с Маргаритой как же?
— Тачку нам оставишь — и ладно. Там, в НЗ, от Чипа с Дейлом не только жратва, я посмотрел. Так что не пропадем.
— Не, командир, так не годится, — попытался протестовать Вельский. — Вместе так вместе…
— Это мы со временем разберемся, охотник, — веско сказал я. — Никто и не говорит, что навсегда расстаемся. Земля круглая, пересечемся, будь уверен. А пока так будет лучше для всех.
И, видя, что он не собирается сдаваться, добавил:
— Ты сам сказал — «командир». Так что считай это приказом.
— Есть, товарищ старший лейтенант, — буркнул Рус. — С тобой не поспоришь.
— Вот и ладушки, — сказал я.
— Куртку хоть возьми, твоя опять в лохмоты превратилась. И как это ты умудряешься?
Рус сбросил с плеч свою фирменную форменку и сунул мне.
— Лишний ствол тоже не помешает.
— Да в машине же пулемет и пара «Вихрей» остались… — попытался протестовать я.
— Где два, там и три.
Спорить смысла не было — Вельский уперся не на шутку.
Я взял протянутый автомат.
— Хоть штаны себе оставь, — пошутил. Но Рус шутки не принял.
— Опять нас жизнь разбрасывает, командир, — горько сказал он. — Ты хорошо подумал? Мы ж, считай, все теперь охотники, а вчетвером выживать по- любому проще, чем по отдельности.
Я покачал головой:
— Не сейчас, Рус. Не время. Я теперь у нелюдей как заноза в одном месте, а одной занозе проще затеряться в мясе. Сейчас Маргариту отвезу к ее родне — и пусть попробуют меня взять.
