Внезапно «Шар» окутался туманом и на несколько секунд исчез из поля зрения. Развертка бешено крутилась по экрану, не обнаруживая объекта наблюдения. Гал перевел экран в оптический режим и увидел, как в небе над «Шаром» откуда ни возьмись возникла черная точка. Он навел на нее перископ и включил максимальное увеличение. В окулярах возник необычный летательный аппарат: нечто среднее между самолетом и флайджером, но с косо обрубленным фюзеляжем и как бы вылепленный из пластилина, потому что на нем нигде не было видно ни швов, ни соединений, ни заклепок. Кабина у него отсутствовала, но под короткими крыльями отчетливо виднелись тонкие трубочки с раструбами Уподобителей. Самолет описывал виражи над «Шаром», словно примеряясь к полету. Потом из тумана, закрывавшего «Шар», возникли еще два таких же самолета… Потом – сразу пять… Когда число самолетов достигло двадцати, они разделились попарно и понеслись в разные стороны от «Шара». Скорость у них была, однако, не очень большая: чуть меньше скорости звука.
В тот же миг пискнул коммуникатор. Гал включил его, и в блиндаже раздался хриплый голос Командующего: – Они атакуют, лейтенант…
– Я вижу, – ответил Гал. – Сейчас дам команду на взлет.
– Справятся твои ребята? – недоверчиво спросил генерал-корнет. – Может быть, нужна помощь?
– Справимся, – сказал Светов. – Я сам поведу их.
– А как быть с танками? – спросил беспомощно Командующий.
– С танками? – удивился Гал.
– Ну да, черт побери! – нервно воскликнул генерал. – Они атакуют одновременно по земле и по воздуху!
Гал сфокусировал окуляры на равнине и увидел, как по ней, подпрыгивая на кочках, бодро катятся на передовые позиции странные машины ртутного цвета, без башен, с длинными тонкими двойными трубами, торчавшими прямо из корпуса. Ни колес, ни гусениц у них не было – видно, машины двигались на антигравитационной подушке. Их было много, около пятидесяти, и шли они красивым клином на достаточно большой скорости.
Гал с удивительной четкостью понял, что сейчас начнется. Врубаются Уподобители в сочетании с ударами из гравитонных орудий, и защитники передовых позиций, сметенные танковыми залпами, уносятся за много тысяч километров отсюда. Еще неизвестно, можно ли остановить эти «танки» обычными боеприпасами, или они наподобие своих хозяев неуязвимы?.. Если это так, то вскоре в полосе обороны не останется ни одного человека, кроме них. Тогда Пришельцы беспрепятственно устремятся через холмы неудержимым маршем. Да, придется потрудиться, чтобы их остановить…
– Мы должны их остановить во что бы то ни стало, господин Командующий, – сказал он в коммуникатор. – Для начала мы выясним, чем их можно бить.
Он отключился и подал сигнал общей боевой тревоги. Выскочил из блиндажа и помчался к своему интерсептору.
На летном поле он столкнулся со Славой Криковым. Слава бежал, на ходу застегивая летный костюм.
– А ты куда, Гал? – удивился Слава.
– Туда же, куда и ты, – бросил на бегу Светов.
– Чудак человек, – сказал Слава. – Ты же командир, а командир должен руководить, а не лезть в драку… Прошли те времена, когда он был впереди с шашкой и на лихом коне!..
– Ты говоришь так, будто у меня есть шанс погибнуть, – усмехнулся Гал.
– А, извини, я и забыл, – смутился Криков, убегая к своей машине.
«Командир, – сердито думал Гал, вскакивая в кабину интерсептора и лихорадочно запуская двигатель. – Какой, к черту, из меня Командир?! Командир должен быть уверен в себе как скала, а мне бы в себе до конца разобраться, не то что других поучать!..» Он наконец набрал нужные обороты турбины и пошел на взлет. Слева и справа взлетали другие истребители. Гал прикинул на глаз – кажется, взлетели все бессмертные. Видно, ребятам не терпелось схватиться с противником в первом же бою: засиделись, братцы…
Он перевел экраны обзора в компьютерный режим, чтобы попытаться уяснить общую обстановку. Обстановка ему не понравилась. Пришельцы действовали весьма грамотно. Почти по-человечески… Наверное, все первые дни они старательно изучали систему обороны землян, потому что первым же ударом с воздуха явно стремились вывести из строя пункты управления и огневые точки. Во всяком случае, сразу четыре «самолета» противника направлялись в сторону расположения командного пункта Объединенной группировки. И Гал решил помешать им.
Он положил истребитель на крыло и увеличил обороты турбины. Сближение с противником произошло на пересекающихся курсах. Когда черное пятно замаячило в нитях прицела, Гал утопил гашетку лазерной пушки и увидел, как его луч буквально разрезает Чужака на куски. Есть один!..
Он облегченно вздохнул и, выведя самолет из пике, тут же повис на хвосте у второго Пришельца. Тот задергался в разные стороны, пытаясь выскользнуть из прицела, но это было бесполезно, и самонаводящаяся ракета разнесла его на мельчайшие кусочки.
Небо впереди оказалось перечеркнутым черной трассой, и Гал с трудом успел обойти ее. Сердце забилось чаще – в горячке боя он совсем забыл, что ему теперь ничто не грозит… Но это не значило, что не надо подчиняться инстинкту самосохранения, ведь если бы его сбили, противник мог безнаказанно терзать позиции группировки…
Гал дрался отчаянно. Пригодился опыт схваток в космическом пространстве, навыки пилотирования на бешеных скоростях. Хотя и различия были: нельзя забывать, что он не на спейсере, а на обычном самолете.
Улучив момент, Гал огляделся. Самолеты хаотично носились вокруг него, трудно было разобрать, кто же побеждает: противник или свои. То и дело сверкала ослепительная вспышка, и тот, кому не повезло, падал с огромной высоты на землю. Падали и Чужаки, и свои… Кажется, свои все-таки падали меньше. Окончательно Гал убедился в этом, когда небо полностью очистилось от «самолетов» Пришельцев. Как и в космосе, враг дрался до конца, до последней боевой единицы…
Гал сосчитал, сколько осталось своих. Потом произвел в уме операцию вычитания. Получалось, что противнику удалось «уничтожить» семь машин, в которых находились бессмертные. Но от этой мысли Светов особо не расстроился: теперь он мог позволить себе такую роскошь – не расстраиваться по поводу потерь. Он представил, как сбитый самолет взрывается, а пилот падает с высоты в десять тысяч метров без всякого парашюта на землю. После падения, в результате которого от него не должно остаться даже мокрого места, встает как ни в чем не бывало, деловито отряхивается и идет себе пешочком до наших ближайших позиций… Так можно воевать, подумал он, разворачивая самолет курсом на аэродром.
