Обсудив предложение йети с межплеменным советом, мы пришли к выводу о его приемлемости и разумности. Хотя опасения всё равно оставались, но если свободные не сделают шаг навстречу пытающимся установить мир оборотням — то грош нам цена.
— Мы согласны, но на определённых условиях, — сообщила я решение правительства. — Вы не будете ходить в те места, в которые мы запретим, или пытаться выведать наши секреты. Также по первому требованию вы покинете земли свободных. А ещё, — я улыбнулась, вспомнив подозрительность Вадима, — мы не оставим вас без присмотра и, в свою очередь, будем следить, чтобы понять, чего от вас ждать и можно ли доверять.
Йети без возражений приняли наши условия. В результате дальнейших переговоров мы сошлись на том, что со мной пойдут четверо мужчин и две женщины. Причём после того, как доберёмся до места, оборотни планировали разделиться, чтобы оказывать наименьшее влияние друг на друга.
Обратный путь был достаточно долгим, но не скучным. На время перехода я сажала фей в свёрнутую из простыни сумку — так нести животных оказалось гораздо удобнее, чем в руках или быстро сгнивающей корзине. Когда насекомые начинали интересоваться феями, я делала недолгую остановку и обрабатывала миниатюрных людей разведённым потом. Семейка фей большую часть времени вела себя достаточно спокойно и флегматично, но иногда по непонятной причине возбуждалась, начинала вырываться и пытаться сбежать. В этом случае приходилось просить помощи у кого-нибудь из мужчин — чтобы не упустить ценный опытный материал.
Я многое узнала от спутников, они, в свою очередь, тоже интересовались нашей жизнью и историей. Поскольку местным оборотням давали только по три вещи на выбор (плюс кольцо-анализатор), им почти с самого начала пришлось приспосабливаться, искать способ выжить, делать орудия труда и многое другое. Богатство и, одновременно, специфичность этой местности сильно повлияла на характер и становление новой личности, и никто из йети так и не смог вернуть себе чувственную память прошлой жизни. Но это не значит, что они скатились в каменный век, скорее, просто легче восприняли странности своего нового мира.
Несмотря на то, что керели сильно ограничили йети в количестве вещей, выбрать позволили многое. В том числе, один из мужчин взял компьютер, а другой — грузовую машину (и то, и другое на солнечных батареях). К сожалению, автомобиль в такой местности оказался почти бесполезен, но он до сих пор функционирует. Вспомнив о гипотезе взаимодействия техники и оборотней, подробно расспросила их по этому поводу, и выяснилось, что никакой негативной реакции у местных на технику не возникло. Вечером сообщила о новых фактах Игорю, но он не согласился с моими выводами о том, что гипотеза оказалась несостоятельной.
— Как раз наоборот — это может быть косвенным подтверждением гипотезы, — заметил он. — Ты не интересовалась после возвращения…
— Забыла, — покаялась я. — Там много другого навалилось.
— …а я не напомнил, но и не забыл. До сих пор собираю статистику.
Математик рассказал, что ему удалось выяснить. Дет не первый владелец нашего общего компьютера, поэтому не знает, заказывали его безопасным или нет. Зато в других группах, с которыми удалось связаться Игорю (вот ведь гиперобщительный), ситуация сложилась очень интересная. Почти все представители лесных людей владели именно безвредными вариациями техники. А там, где осталась недоговорённость, наблюдались припадки и случаи странной болезни… по симптоматике очень схожей с той, что когда-то поразила Аллу и её друзей. Чем больше было такой (без условия безвредности) техники — тем длительнее и сильнее протекали приступы. Причём для них хватало малого: даже небольшого количества «опасных» приборов было достаточно для того, чтобы болезнь достигла самой тяжёлой стадии. Кроме того, некоторые из изменённых людей рассказывали, что жившие рядом с ними (и очень часто — техникой) лесные люди либо погибали по непонятной причине, либо уходили. И опять-таки симптомы практически совпадали с уже известными.
Конечно, с учётом уже выяснившейся закономерности по плотности жизни это может оказаться простым совпадением, но сомневаюсь, что всё так просто. Особенно учитывая, что Игорю удалось узнать ещё один интересный факт. Даже там, где керели не давали сложную технику, единицам удалось её выпросить. Но только в том случае, если они догадывались оговорить безвредность прибора. Тогда люди внезапно получали разрешение взять то, что хотели (несмотря на то, что до тех пор слышали категорический отказ). Математик поговорил с очень многими людьми, высаженными керелями в разных условиях и с разными начальными возможностями, но эти детали совпадали почти везде. Либо были приступы и гибель (причём Homo oculeus, мой вид в этих местах не выживал вовсе), либо вся техника оговаривалась как безвредная (другой просто не давали), либо с техникой соседствовали изменённые люди (Homo alterus). Только в трёх группах, с которыми Игорь вышел на связь, имелась техника с не оговорённой безопасностью — но в этих случаях керели всегда давали меньше вещей. И все три такие группы состояли из оборотней.
Я кивнула. Гипотезу можно считать доказанной — слишком много фактов её подтверждают. Из этих фактов напрашивается вывод, что моим сородичам с меньшим количеством начального имущества давали «безвредные» приборы. И местным йети — тоже. Именно по этой причине они и не испытывали дискомфорта. Вот и ещё одна слабая сторона оборотней — в будущем для нас понадобится специфичная техника, и не факт, что её так просто сделать. Иначе безвредность практически не увеличивала бы «вес» начальных вещей. Я решила пока не сообщать йети о неприятных выводах — если сработаемся, то это можно будет сделать и позже.
А пока мы продолжали двигаться к свободным.
Новое бедствие, названное кровянкой, заполонило лес. К несчастью, она не только повреждала те же самые материалы, что и чёрная пыль, но и образовывала тонкую скользкую слизистую плёнку на листьях, плодах и вообще всех доступных поверхностях — хорошо хоть, пока только отдельными пятнами. Запах тухлой рыбы преследовал везде, и вся, даже только что собранная, пища приобрела неприятный привкус. С каждым днём кровянки становилось всё больше, и вскоре даже обычный для данной местности зелёный туман приобрёл багровый цвет. Лес из привлекательной сказочной чащи превратился в порождение фильма ужасов. Багровая часть тумана, в отличие от зелёной, даже в ясное время почти не поднималась вверх, а продолжала расползаться между деревьями зловещими тяжами. В результате во время перемены погоды картина складывалась и вовсе жуткая: при ухудшении грязно-кровавый и зелёный призрачные монстры сплетали щупальца и постепенно смешивались, растворяясь друг в друге, а когда тучи разгонял ветер, смесь расслаивалась, и зелёная часть тумана медленно, будто нехотя, уходила вверх.
