Чуть позже пятна кровянки слились воедино и лес стал не только вонючим, но и ужасно слизистым и скользким. Мерзкое микроскопическое создание пыталось поселиться даже на коже, отчего та начала зудеть и чесаться, а мы каждые несколько часов залезали в воду, чтобы оттереть появившиеся пятна. Из-за слизи двигаться приходилось гораздо осторожнее и медленней, поскольку удержаться на ветвях, скалах, да и вообще на ногах стало сложнее. Несколько раз мы видели животных, которым кровянка принесла смерть, а однажды стали свидетелями гибели поскользнувшегося на склоне оленя. Звери теперь тоже ходили медленно, практически не прыгали, предпочитая стелиться или ползти по земле (по крайней мере, те, для кого был доступен данный способ передвижения).
А ровно через неделю после отплытия местных людей дожди тоже приобрели грязно-красную окраску, а запах стал ещё более сильным и противным. Если бы я не видела животных, то решила бы, что все они сдохли и теперь джунгли наполнены массой разлагающихся трупов. В это время я (впрочем, как и большая часть других людей и йети) почти не могла есть, и даже при питье родниковой воды приходилось подавлять рвотные позывы — казалось, она тоже отдаёт тухлятиной. От заполнившего лес смрада постоянно тошнило и кружилась голова. Животным тоже приходилось несладко: смолкли песни и никто уже не воевал за территорию или самок. А феи и вовсе отказались от пищи, стараясь поменьше двигаться и закрывая нос маленькими ладошками.
К счастью, через пять дней после начала тухлых дождей они исчезли. Несколько обильных ливней с чистой небесной водой всего за сутки смыли все следы кровянки, гадостный запах исчез, и мы смогли, наконец, вздохнуть полной грудью.
Вскоре выяснилось, что кровянка принесла не только неприятности. Вместе с ней бесследно исчезла чёрная пыль: продукты теперь портились не сильнее, чем до её появления, снова появилась возможность сплести корзины, сохранить древесину, траву и даже шкуры. Джунгли вернулись к привычной жизни: животные начали строить гнёзда, а орангутанги — запасать хворост.
Чтобы добраться до Волгограда, потребовалось ещё больше полутора недель после окончания тухлых дождей. И когда, наконец, впереди показалось знакомое, хотя и сильно изменившееся, селение волгорцев, я облегчённо вздохнула.
К этому времени йети уже договорились со свободными, кто куда распределится. Один из мужчин и Щука останутся рядом с Волгоградом (как-никак, он чуть ли не культурный центр). Ещё один йети поживет в компании Марка и истинно свободных, а остальные — походят по джунглям, посмотрят и поговорят с народом. На всякий случай, каждого из гостей снабдили мобильником для связи (и чтобы было легче следить за их действиями и передвижениями). А потом я попрощалась с новыми знакомыми, обняла изъеденную язвами Надю, посадила фей в корзину и, получив маленький и хлипкий плот, отправилась в Орден.
34 марта–4 апреля 2 года. Орден
По пути я заметила трёх маленьких крокодилов, играющих у одного из островов, и поняла, что прошлые опасения могут оказаться обоснованными и через несколько лет река, скорее всего, будет кишеть опасными рептилиями. Местная жизнь не собиралась делать нам поблажек. Неизвестный катаклизм, произошедший до нашего появления, теперь даже радовал — если бы все неприятности навалились одновременно, выжить бы точно не получилось.
Рысь добралась до плота раньше, чем плот до берега. Пообщавшись с дочерью, я наконец причалила к мосткам и вытащила на мох своё плавсредство, чтобы его не унесло ветром. Что странно, сейчас у берега стояла не только Севина лодка, но и ещё один плотик. В это время к воде спустились встречающие, и закономерный вопрос отпал сам собой: у нас гостила волгорка. Точнее, уже собиралась уходить.
— Список пришлём ближе к вечеру, — поприветствовав меня, обратилась к гостье Лиля. — Но очень важно, чтобы среди стройматериалов был бамбук или тростник. Ещё из продуктов, по возможности, сахар и воск.
— Передам, — улыбнулась женщина, закрепляя на своём плоту плотно закрытое крышкой ведро. — Но всё-таки постарайтесь рассчитать конкретную потребность и перешлите список.
Экономист кивнула, распрощалась с волгоркой и, проследив, как та отплывает от берега, повернулась ко мне:
— А нам удалось продлить срок хранения репеллента почти на неделю, — похвасталась она. — Жаль только, что мазаться всё равно не реже четырёх раз приходится. Зато за прусами всё время гоняться не надо.
— Судя по всему, активное вещество не остаётся на поверхности кожи, а впитывается в неё, — поделилась я предположением. — Наверное, поэтому вода уменьшает раздражение, но не снижает эффективность. И в этом случае от язв избавиться не получится.
— Ничего, с ними уже легче дело обстоит. Видимо, поскольку реже мажемся, да ещё и в закрытом помещении отдыхаем, меньше яда попадает.
И действительно, язвы, хотя и не прошли полностью, но стали не такими глубокими. Росс высказал предположение, что продолжая пользоваться репеллентом, залечить их будет не так просто, но даже то, что наметились положительные изменения, давало большую надежду.
Наскоро перекусив, пообщавшись с другими детьми и покормив ручных фей, я пошла смотреть, что изменилось, пока ходила в экспедицию. А поменялось многое.
Укрытие, построенное Марком и его друзьями, продолжало функционировать, но теперь на мелководье появилось ещё две хижины — небольшие, около трёх метров в диаметре, похожие на перевёрнутые кверху дном плетёные корзины, брошенные на воду. Щели между прутьями заткнули мхом, который позволял воздуху циркулировать, но не пропускал гнус. Надземного входа в эти укрытия не было — желающие отдохнуть ныряли и залезали в дома через отверстие в днище. Зато и кровососы практически не проникали в хижины. Естественно, огня в них не предполагалось, но людей спасали наличие ночного зрения, свет, попадающий через подводный вход и экран общеплеменного компьютера, при необходимости используемый в качестве фонарика.
Немалое развитие получила и «научно-исследовательская» часть Ордена, превратившись чуть ли не в настоящую походную лабораторию. Причём своими силами такого прогресса достичь бы не успели — истинно свободные приходили ещё раз, привезли материал и помогли завершить самые трудоёмкие работы. А посвящённые начали производство хранящегося репеллента и как раз сегодня впервые отправили партию защитной мази в Волгоград.
Кстати, выяснилось, что Вероника случайно заказала более сложный инкубатор, чем сама предполагала. Да, он действительно с высокой точностью позволял регулировать температуру и влажность, но в гораздо более широких пределах: влажность от пяти до ста процентов и температуру — от минус тридцати четырёх до ста пяти градусов по Цельсию. Удивившись, я поинтересовалась, как ей это удалось, на что агроном пожала плечами:
