Однажды Галатея пробралась в святая святых Мэнрайта, теплицу под крышей, и облачила робот-нейтриноскоп в одежду домини, предварительно прихваченную из его гардероба. И как ни странно, металлическое чудовище приобрело гротескное сходство с хозяином лаборатории.
На удочку этого невинного младенца попались служащие компании по доставке химикатов, у которой Галли выманила баллон этилового спирта. («Извините меня, пожалуйста, но папочка забыл сделать заказ. Вы не представляете, какой он стал рассеянный!») Дело кончилось тем, что спирт был вылит в мраморный бассейн к вящему удовольствию акул, которые нализались до неприличия. Но и этого ей показалось мало. Галатея сама прыгнула в бассейн и принялась плескаться вместе со своими пьяными любимцами.
— Редж, ей неведомо, что такое страх.
— Ага! Вспомните Пассионарию, неукротимую решимость которой мы заложили в программу.
Девочка вынесла из лаборатории двести метров магнитной ленты и обмотала ею робота-пугало в саду. Садовник был в полном восторге, Мэнрайт — в ярости. Однако домини задело за живое то, что его знакомые, ценители современного искусства, предлагали ему внушительные суммы за новое произведение поп-арта.
— Я понял, в чем заключается ваша неожиданность. Галли прирожденная художница!
— Какой из нее, к дьяволу, художник? Смастерить что-нибудь по мелочи она еще может, недаром же я вложил в нее задатки Эстер Бейтман. Так что уравнение
пока не проявило себя. Но кошмары все продолжаются, профессор. Я зажат в ущелье, индейцы отрезали мне пути к отступлению.
Клаудиа возила девочку к себе, и Галатея отлично поладила с детенышами своей няньки. После этого девчонка притащила всю ораву домой к Мэнрайту, чтобы исполнить придуманный ею танец, который назывался «Человекообразное столпотворение» и сопровождался сочиненной ею же песенкой «Кто стащил малыша-гориллу?». Галатея отбарабанила свою мелодию — фортиссимо! — на клавесине.
Корк восхищенно аплодировал, а Мэнрайт лишь пробурчал: «Положи на место камертон».
— Редж, настоящая загадка нашей Бэби — музыка, — попытался смягчить его профессор.
— Вы называете это музыкой? — был ответ Мэнрайта.
Корк повел девочку на представление своего сатурнианского цирка, где всеми правдами и неправдами она упросила профессора позволить ей покататься на лошади. Галатея взлетела на лошадь без седла и погнала ее вскачь сквозь череду охваченных пламенем колец. Затем она вызвалась участвовать в аттракционе с метанием кинжалов, поразив публику тем, что и глазом не моргнула, когда острые лезвия вонзались в цель на расстоянии нескольких дюймов от ее головы. Она попробовала себя в номере воздушных акробатов и закончила эскападу, сунув свою рыжевато-золотистую головенку в пасть льва. Профессор не мог взять в толк, как ей удалось уломать его, ведь он не собирался разрешать ей никаких вольностей.
— Дар убеждения, умение получить от человека все, что ей нужно, — вот сюрприз Галатеи, — уверял он Мэнрайта. — А как великолепно она держалась, Редж. У меня самого душа ушла в пятки, а ей хоть бы хны. Бровью не поведет. Сколько уверенности в себе! Да, это необычайное существо. Вы произвели суперженщину для Валера.
— Хм.
— Возможно, у нее выдающиеся способности экстрасенса?
Мэнрайта внезапно передернуло. С видом полной растерянности он простонал:
— Меня окружают краснокожие!
Ежедневные занятия с молодой леди становились все более мучительными для него. Каждая их встреча заканчивалась перебранками и ссорами, причем пострадавшей стороной неизменно оказывался домини.
— Когда мы разругались в прошлый раз, — жаловался он, — и уже ничего не соображая, одновременно схватились за ручку двери, я все-таки опередил ее и сделал замечание. «У возраста имеются свои преимущества, — говорю я, — даже перед смазливой внешностью». И вы знаете, что заявила мне эта краснощекая нахалка? «А у жемчуга — перед свиньями!» Вот ее слова. И гордо проплыла мимо с видом гладиатора, положившего дюжину противников.
— Она великолепна! — рассмеялся Корк.
— Что за чертовщина, Корк! Она вертит вами, как малым ребенком, вы уже не способны судить беспристрастно. Она вас просто свела с ума.
— Ну, хорошо, как бы вы ни расценивали мои умственные способности, а что вы скажете обо всех остальных? Игорь, Клаудиа, ее дети, служащие компании по снабжению химикалиями, слесарь, садовник, вся труппа моего цирка — они тоже с ума посходили?
— Судя по всему, единственный нормальный человек, на которого не действуют ее фокусы, это я. Вам ли не знать простую истину из области психологии, Чарльз? Люди склонны обвинять окружающих в тех недостатках, которые свойственны им самим. Бессовестная девчонка имеет дерзость называть меня всезнайкой и узколобым консерватором. Подумать только, меня! Quod erat demonstrandum[131].
— Но, может быть, вы сами несправедливы к ней, Редж?
— Да попробуйте же вы рассуждать здраво, Чарльз! Она уже вполне сформировавшаяся девица. Вы посмотрите, какие у нее буфера. Пожалуй, я перестарался с формами египетской царицы. То ли еще будет. Нам скоро житья не станет от ее самомнения. Женщина есть женщина: у такой стервы чем больше выпирает спереди, тем она наглее.
— Редж, вы наговариваете на нее. Галли прекрасно понимает, что, будь она совсем плоскогрудой, мы бы любили ее ничуть не меньше.
— Как профессионал могу сказать одно: девчонка до невозможности носится со своим «я». Ничего, со следующей недели начнем по-настоящему готовить ее к роли секретарши. Открываем сезон светских развлечений: танцевальные вечера, всякие там ленчи и ужины. Начнем таскать ее на приемы. Это поубавит ей спеси, — ответил Мэнрайт и без всякого перехода закончил: — Проклятье! Краснокожие сцапали меня и привязали к столбу.
— Позвольте предложить вам канапе.
— Та evan so. Саметшательны вэтшер, мисс Таланте.
— Благодарю вас. Леди Агата, не хотите ли попробовать канапе?
— Grazie, Signorina[132].
— Prego, Commendatore[133]. Еще канапе?
— A dank, meyd. Lang leb'n zolt ir.
— Nito far vus, генерал. Пожалуйста, горячие канапе, профессор Корк.
— Вы очень любезны, очаровательная хозяюшка. Ваш повар постарался?
— Я делала бутерброды сама.
— Верх совершенства. И не бойтесь вы марсианского консула, он вас не съест.
— Прошу вас, мсье консул. Не хотите ли канапе?
— Ah, mais oui. Merci, mademoiselle Galee. Que pensez-vous du lumineux Dominie Manwright?
— C,est un type tres competent.
— Oui. Romanesque mais formidablement competent.
