– Подождите, – позвал Руарк. – Развяжите сначала меня, а? Развяжите. Мои руки, Дерк, руки…
Дерк вышел из машины. Джаан лежал рядом, прислонив голову к стволу дерева и остановив невидящий взгляд на далеком пожаре. Они отошли подальше от него, в тень душителей. Наконец Гвен остановилась и, повернувшись к Дерку лицом, посмотрела ему в глаза.
– Джаан не должен знать, – сказала она, правой рукой смахнув со лба прядь волос.
– Что это? – воскликнул Дерк.
На правой руке Гвен красовался железный браслет, черный, без украшавших его прежде камней. Рука замерла.
– Да, – сказала она. – Глоустоуны появятся позже.
– Понимаю, – протянул Дерк. – Тейн и бетейн в одном лице.
Гвен кивнула. Она взяла Дерка за руку. Ее ладони были холодными и сухими.
– Будь счастлив ради меня, Дерк, – попросила она тихим печальным голосом. – Я прошу тебя.
Он пожал ее руку, стараясь выглядеть уверенно.
– Я счастлив, – ответил он, но голос его звучал неубедительно. Настало молчание, наполненное горечью.
– Ты ужасно выглядишь, – проговорила наконец Гвен, заставив себя улыбнуться. – Весь исцарапанный. Я беспокоюсь, когда вижу, как ты ходишь, двигаешься. Как ты себя чувствуешь?
Он пожал плечами.
– Брейты играют в жестокие игры, – ответил Дерк. – Но я выживу. – Он отпустил ее руки и полез в карман.
– У меня есть кое-что для тебя, Гвен.
На его ладони лежало два драгоценных камня. Круглый, грубо обработанный глоустоун слабо светился. Рядом покоился маленький темный говорящий камешек, мертвый и холодный.
Гвен молча взяла их. Нахмурившись, она покрутила камни в руках, потом положила в карман глоустоун, а говорящий камень вернула Дерку.
Он принял его.
– Последнее напоминание о моей Джинни, – вздохнул он, сжимая в руке ледяную каплю и отправляя ее обратно в карман.
– Я знаю, – сказала она. – Спасибо за то, что предложил. Но если говорить честно, я не слышу больше его голос. Наверное, я слишком изменилась. Уже многие годы я не слышала его.
– Да, – отозвался Дерк. – Я предполагал, что дело обстоит именно так. Но я должен был предложить его тебе – и камень, и обещание. Обещание все еще принадлежит тебе, Гвен, если оно тебе когда-нибудь понадобится. Можешь назвать его моем железом и огнем. Ты же не хочешь, чтобы я стал оборотнем?
– Нет, – ответила она. – А другой…
– Гарс сохранил его, когда ему пришлось выбросить все остальные. Я подумал, что ты захочешь вставить его вместе с другими. Джаан никогда не заметит разницы.
Гвен вздохнула.
– Хорошо, – согласилась она и добавила: – Я поняла, что мне жалко Гарса. Разве это не странно? За все годы, которые мы провели вместе, вряд ли выпал день, чтобы мы с ним не поссорились, и бедному Джаану приходилось весьма туго, ведь он любил нас обоих. Было время, когда я думала, что Гарс Айронджейд Джанасек – единственная преграда, которая отделяет меня от счастья. И вот теперь его нет, а я не могу в это поверить. Мне все кажется, что сейчас он появится на своей машине, вооруженный до зубов, ухмыляющийся, вот-вот прикрикнет на меня, чтобы поставить на место. Я думаю, что когда до меня дойдет, что это правда, я заплачу. Не кажется тебе это странным?
– Нет, – ответил Дерк. – Нет.
– Я могла бы оплакивать и Аркина, – призналась Гвен. – Знаешь, что он сказал, когда прилетел в Крайн-Ламию? После того, как я назвала его лжецом и избила его. Знаешь, что он сказал?
Дерк покачал головой, выжидающе глядя на нее.
– Он сказал, что любит меня, – продолжала Гвен с угрюмой улыбкой. – Он сказал, что всегда любил меня, с самой нашей первой встречи на Авалоне. Я не уверена, что это правда. Гарс всегда говорил, что манипуляторы умны, и не надо быть гением, чтобы увидеть, как на меня действуют подобные откровения. Я чуть не освободила его, когда он сказал мне все это. Он был такой маленький и жалкий, и он рыдал. Но я… Ты видел его лицо, – она замялась.
– Видел, – ответил Дерк. – Безобразное лицо.
– Я его избила, – призналась Гвен. – Но я думаю, что теперь я верю ему. Аркин любил меня по-своему и видел, что я с собой делала. Он знал, что, предоставленная самой себе, я никогда не покину Джаана. Поэтому он решил воспользоваться тобой – использовать все то, что я рассказывала ему как другу, и таким образом оторвать меня от Джаана. Я думаю, он рассчитывал, что мы опять расстанемся, как когда-то на Авалоне, и тогда я повернусь к нему. А может быть, он думал иначе, не знаю. Он уверяет, что думал только обо мне, о моем счастье, что он не мог видеть меня в серебряно-жадеитовом браслете, что он не думал о себе. Он говорит, что он мой друг. – Она тяжело вздохнула. – Мой друг, – повторила она.
– Не стоит жалеть его, Гвен, – предостерег ее Дерк. – Он послал бы меня на смерть – и Джаана тоже – без малейших колебаний. Гарс Джанасек мертв, убито несколько брейтов, погибли невиновные эмерельцы в Челлендже – и во всем этом виноват наш друг Аркин, не так ли?
– Теперь ты сам говоришь, как Гарс, – поддела его Гвен. – Что ты мне тогда сказал? Что у меня жадеитовые глаза? А теперь посмотри на свои, Дерк! Но я полагаю, что ты прав.
– Что мы теперь будем с ним делать?
– Освободим, – сказала Гвен. – На время. Джаан не должен догадаться о том, что он сделал. Это убьет его, Дерк. Поэтому Аркин Руарк должен снова быть нашим другом. Понимаешь?
– Да, – согласился Дерк. Он обратил внимание, что гул пожара почти стих и превратился в треск. Повернувшись, он посмотрел в сторону машины. Адский огонь угасал. Лишь кое-где среди камней вспыхивали огоньки, освещая развалины неверным светом. Большинство башен обрушились, а те, что остались, молчали. Ветер стал простым ветром.
– Скоро будет светать, – заметила Гвен. – Надо трогаться.
– Куда?
– Обратно в Лартейн, если Бретан не разрушил и его.
– Да. Он буйно скорбит, – согласился Дерк. – Но разве в Лартейне безопасно?
– Время для игры в прятки прошло, – твердо заявила Гвен. – Я теперь здорова, и я не беспомощная… бетейн, которая нуждается в защите. – Она подняла правую руку, и на ее запястье блеснул железный браслет, отражая далекие огоньки пожара. – Я – тейн Джаана Викари, уже прошедший боевое крещение, и у меня есть оружие. И ты. Ты тоже изменился, Дерк. Ты уже больше не корариел. Ты – кет.
Мы снова вместе, мы молоды и сильны, и мы знаем, кто наши враги и где их найти. И никто из нас уже никогда не будет айронджейдом: я – женщина, Джаан – изгнанник, ты – оборотень. Гарс был последним айронджейдом. Гарс мертв. Все хорошее и все плохое Верхнего Кавалаана и Сообщества Айронджейд на этой планете умерло вместе с ним. На Уорлорне нет законов, помнишь? Нет брейтов, нет айронджейдов, только звери, старающиеся убить друг друга.
