– Что ты имеешь в виду? – спросил Дерк, хотя ему казалось, что он и сам это знает.
– Я имею в виду, что я устала быть добычей в охоте, – заявила Гвен. В темноте ее лицо казалось черным, как железный браслет у нее на руке, глаза пылали. – Мне надоело, что меня травят собаками. Я хочу сказать, что пришло время нам самим стать охотниками.
Дерк долго молча смотрел на нее.
«Она прекрасна, – думал он, – прекрасна той красотой, которая была свойственна Гарсу Джанасеку». И в душе скорбел по своей Джинни, по своей Гвиневере, которой никогда не существовало.
– Ты права, – согласился он с горечью в голосе.
Она шагнула к нему и, прежде чем он успел понять, что она хочет сделать, обвила его руками и сжала, собрав все свои силы. Он медленно поднял руки и тоже обнял ее. Так они стояли, прижавшись друг к другу, добрых десять минут, ее гладкая холодная щека касалась его щетины. Когда Гвен разомкнула объятия и отступила, она подняла голову, желая, чтобы он поцеловал ее, поэтому он так и сделал. Он закрыл глаза. Ее губы были сухими и твердыми.
Рано утром в Огненной Крепости хозяйничал холодный ветер, налетая на город буйными порывами. Небо было затянуто серыми облаками.
На крыше своего дома они обнаружили труп.
Джаан Викари осторожно выбрался из аэромобиля, держа в руках лазерное ружье, Гвен и Дерк прикрывали его из относительной безопасности машины. Испуганный Руарк молча сидел на заднем сиденье. Они развязали его, прежде чем покинуть окрестности Крайн-Ламии, и в течение обратного пути он то впадал в состояние мрачной меланхолии, то приходил в радостное возбуждение, не зная, что его ждет.
Викари осмотрел тело, распростертое перед входом в лифт, и вернувшись к машине, коротко сказал:
– Розеф Высокородный Брейт Келеек.
– Высокородный Лартейн, – поправил его Дерк.
– Действительно, – нахмурившись, согласился тот, – Высокородный Лартейн. Его убили несколько часов назад, я думаю. Грудь разворочена пулями. Свой пистолет он даже не успел вытащить из кобуры.
– Пулями? – переспросил Дерк.
Викари кивнул.
– Бретан Брейт Лантри пользуется таким оружием на дуэлях. Он знаменитый дуэлянт и, насколько я знаю, только дважды выбирал пистолет: это были те редкие случаи, когда его не устраивала победа ранением противника. Дуэльный лазерный пистолет – чистое, аккуратное оружие. Пистолет же Бретана Брейта предназначен для убийства: даже если промахнешься первый раз, можно стрелять снова без промедления. Это мерзкое оружие применяется для быстрых, кровавых дуэлей.
Гвен пристально смотрела туда, где бесформенной кучей лежал Розеф. Ветер трепал его одежду, принявшую серый цвет пыльной крыши.
– Это не было дуэлью, – сказала Гвен.
– Да, – подтвердил Викари.
– Но почему? – удивился Дерк. – Розеф не представлял никакой угрозы Бретану Брейту, правда? Кроме того, существует Дуэльный Кодекс – Бретан ведь по-прежнему брейт. Разве он не связан законом?
– Именно, брейт, и в этом ответ на ваш вопрос, Дерк т'Лариен, – ответил Викари. – Это не дуэль, это Великая Война, война Брейта против Лартейна. В Великой Войне мало правил: можно убивать любого взрослого мужчину вражеского сообщества, пока не будет заключен мир.
– Крестовый поход, – хмыкнула Гвен. – Это не похоже на Бретана, Джаан.
– Зато это очень похоже на старого Челла, – возразил Викари. – Я подозреваю, что перед смертью он заставил своего тейна поклясться вести войну. Если это так, Бретан убивает не столько из скорби, сколько по обязанности. Он никого не пощадит.
Сидевший на заднем сиденье Аркин Руарк оживился и подался вперед.
– Но нам от этого только лучше! – воскликнул он. – Да, послушайте меня, это замечательно. Гвен, Дерк, мой друг Джаан, послушайте. Бретан их всех убьет, не так ли? Перебьет их всех, одного за другим, да. Он – враг наших врагов. Мы о таком и не мечтали, чистая правда.
– Ваша кимдисская пословица не подходит к данной ситуации, – возразил ему Викари. – Великая Война между Бретаном Брейтом и лартейнами не сделает его нашим другом, если только не произойдет чуда. Пролитая кровь и оскорбление не так легко не забываются, Аркин.
– Да, – подтвердила Гвен. – Вы знаете, он не Лоримаара искал в Крайн-Ламии. Бретан сжег город, охотясь за нами.
– Это всего лишь догадка, предположение, – пробормотал Руарк. – Может быть, у него были другие причины, личные. Кто знает? Может быть, он сошел с ума от горя, да, спятил.
– Знаете что, Аркин, – предложил Дерк. – Мы оставим вас здесь, и, если появится Бретан, вы у него спросите.
Кимдиссец вздрогнул и странно посмотрел на Дерка.
– Нет, безопаснее оставаться с вами, мои друзья. Вы защитите меня.
– Мы защитим вас, – уверил его Джаан Викари. – Мы вам многим обязаны.
Дерк и Гвен обменялись взглядами.
Неожиданно Викари включил двигатель. Они поднялись с крыши и полетели над погруженными в утреннюю дымку улицами Лартейна.
– Куда теперь? – спросил Дерк.
– Розеф мертв, но он был не единственным охотником. Мы должны произвести перепись населения, мои друзья, да, перепись населения Лартейна.
Здание, в котором Розеф Высокородный Брейт Келеек жил вместе со своим тейном, находилось недалеко от башни айронджейдов, рядом с выходом из метро. Оно представляло собой большой куб с металлической куполообразной крышей и портиком, который поддерживали черные железные колонны. Они приземлились поблизости и крадучись приблизились к зданию.
Обе брейтские собаки, прикованные цепями к колоннам перед домом, были мертвы. Викари осмотрел их.
– Их убили охотничьим лазером с небольшого расстояния, – констатировал он. – Безопасное, тихое убийство.
Викари остался снаружи охранять вход. Настороженно оглядываясь по сторонам, он сжимал в руках ружье. Руарк стоял рядом с ним. Гвен и Дерк осматривали здание.
Они прошли по многочисленным пустым комнатам и нашли маленькое помещение, в котором хранились трофеи – четыре человеческие головы. Три из них были старыми, высохшими, кожа плотно обтягивала страшные черепа. Четвертая, по словам Гвен, принадлежала одному из желейных детей. Она казалась свежей. Дерк подозрительно потрогал кожаное покрытие мебели, но Гвен отрицательно покачала головой.
В следующей комнате хранились многочисленные фигурки: баньши, стаи волков, воины, бьющиеся на мечах и ножах, люди, сражающиеся с ужасными чудовищами. Все они были прекрасно отлиты из железа, меди и бронзы.
– Работа Розефа, – коротко пояснила Гвен, когда Дерк невольно остановился, взяв в руку одну из фигурок. Она нетерпеливо махнула рукой, приглашая его идти дальше.
Тейн Розефа был убит за едой. Они нашли его в столовой. Остывшая еда – толстый кусок тушеного мяса с овощами в красноватом бульоне и ломти хлеба на краю тарелки – осталась недоеденной. Рядом с тарелкой на длинном деревянном столе стояла оловянная кружка с коричневым пивом. Тело кавалаанца так и осталось на стуле, но стул лежал на полу, а в стене позади него виднелось темное пятно. Убитый полностью лишился лица.
