- Тут должен быть проход в старые штольни, - ответил Кай, - местные специально их делали, еще в период Первой войны с фаэтонцами. Боялись орбитальных бомбардировок.
- Что произошло? – спросил я, - марсотрясение? По-моему, как раз на улицу выбегать положено! Что, если здание на нас обрушится?
- Ты видел дверь? – спросил Кай.
- Входную? – уточнил я, - ну видел… там что, пожар?
Кай пристально на меня посмотрел.
- Точно. У тебя же подготовки не было, - сказал он, словно отвечая на какие-то свои мысли, - Гриша, ты только спокойно, хорошо? Происходящее здорово похоже на атомный взрыв.
Я едва удержался, чтобы не выругаться по-русски. Кай тем временем распахнул дверь на площадке, и скрылся в подвале.
- Гриш, скорее! – крикнул он, посветив фонариком в мою сторону.
Меня не пришлось долго уговаривать.
В подвале было сыро, пахло плесенью и канализацией. Кай вцепился руками в штурвал, установленный на массивном ржавом люке, вмонтированном в пол. Фонарик стоял рядом с ним; его луч упирался в низкий потолок. Мышцы на руках и плечах напарника бугрились, покрываясь упругими жилами.
- Помоги! – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Я присоединился к его усилиям. С жутким скрипом штурвал двинулся, проворачивая скрытую кремальеру. Через мгновение мы распахнули люк.
Снизу пахнуло… даже не знаю, с чем сравнить. Наверно, так пахнет в старых шахтах и заброшенных рудниках. Запах горной породы.
Вниз вели ржавые перекладины вертикальной лестницы. Стенок помещения внизу не было видно – луч фонарика терялся в темноте, не достигая их. Но, судя по эху, подземелье было огромным.
- Пошли, скорее! – сказал Кай, и, подавая пример, сам первым полез в люк.
- Подожди, - сказал я, - секунду. Если это путь к спасению – то там, наверху, люди!
- Охрана и персонал знают этот путь, и проследуют за нами, - ответил Кай, - мы можем только помешать эвакуации.
Он спустился на пару ступеней вниз.
- Слушай, ну всё равно! Это как-то не очень правильно! Куча гражданских наверху в опасности, а мы – военные, сваливаем первыми!
- Гриша, - Кай посветил наверх фонариком, - ты что, ещё не понял?
- Понял что?
- Мы были объектом атаки. С очень высокой степенью вероятности. Да пошли же! Внизу поговорим.
Спуск был долгим. Наверно, это хорошо, что фонарик был не очень мощным; думаю, что если стены подземелья и его дно были бы хорошо видны – ощущения от этого спуска были бы так себе… впрочем, итак они были очень своеобразными. Темнота и простор. Как будто вся вселенная сжалась до одной лестницы, медленно плывущей в пятне света от фонарика.
- Осторожнее! Тут лужа, - предупредил Кай, и спрыгнул с лестницы. Внизу, подо мной, действительно маслянисто поблёскивала вода. Я примерился, оттолкнулся, и прыгнул в сторону – туда, где было сухо.
Вздохнув с облегчением, я машинально посмотрел наверх. Но, конечно же, ничего не увидел. За нами никто не следовал.
- Не похоже, что эвакуация началась! – заметил я.
- Возможно, повреждения здания не такие страшные, как мне вначале показалось.
- С чего ты взял, что это атомный взрыв?
- Я почувствовал, - улыбнувшись, ответил Кай, - у меня кожа модифицирована. Я чувствую электромагнитные поля. А тут меня как будто ошпарило. Это был электромагнитный импульс. Это из-за него электричество вырубилось.
- Да как такое вообще возможно!? – я едва не перешёл на крик, сказывалось эмоциональное напряжение. Все произошло слишком стремительно, - я ведь читал про планетарную оборону! Бомбардировка возможна, только если её полностью смяли. Если у них вдруг появилось подавляющее военное превосходство!
- Не думаю, что это была орбитальная бомбардировка, - Кай пожал плечами.
- Как ещё можно устроить атомный взрыв на военном объекте!?
- Готов спорить, что это была диверсия. Причем операция, подготовленная в большой спешке. Своего рода жест отчаяния, - Кай пожал плечами.
Всё-таки поразительно, как ему удавалось сохранять спокойствие, зная, что там, наверху, совсем рядом только что разверзся атомный ад.
- Почему так думаешь? – спросил я, отряхиваясь.
- Потому, что мы живы, - он пожал плечами, - значит, их агентура не смогла подобраться слишком близко. Они знали, где мы – но деталей нашего перемещения у них не было. Им пришлось рискнуть. И они проиграли.
- Такое… уже происходило раньше? – предположил я.
- Что ты! – Кай округлил глаза, - совершенно уникальная ситуация. Поэтому я очень волнуюсь за нашу миссию на Венеру. Должно быть, она имеет значение просто невероятной важности. Наверно, поэтому нас до сих пор не посвятили в детали.
Я решил, что пересказывать свой недавний разговор с Волком прямо сейчас не стоит. Не время и не место. Вот когда выберемся, тогда… А ведь коммодор наверняка погиб!
- Допустим, - сдержанно сказал я, - но сейчас-то что делать? Есть план? Куда дальше?
- В сторону от города, - ответил Кай, и сделал приглашающий жест, - я неплохо изучил план здешних подземелий. Мы сейчас в камере, где когда-то стоял подземный комбинат. Его, конечно, давно разобрали – на сырье. Местные выработки истощились. Отсюда есть выход на нижние горизонты, а там – проход аж до самого перевала Барьерного хребта, - он посветил фонариком по сторонам; всюду был камень, покрытый трещинами и кое-как валяющимися осколками породы.
- Идти километров двадцать! – воскликнул я.
- Ага, - согласился Кай, - поэтому лучше не мешкать. Нам надо выйти на связь как можно скорее. Космодром и корабль, предназначенный для нашей миссии, тоже могут подвергнуться нападению. Надо предупредить!
- Думаю, они итак догадались, - сказал я, - и приняли меры. Надеюсь.
- Возможно, - кивнул Кай, - но это не причина, чтобы тут задерживаться, да?
Я вздохнул, опустил взгляд, и поплёлся следом.
Вот почему мне так «везёт» на подземелья? Я ведь действительно очень, очень сильно не люблю замкнутые пространства. Да, научился с этим справляться – особенно, когда точно понимаю, что происходит, и есть вера в то, что всё под контролем. Как в орбитальной капсуле. Или на центрифуге. Или даже в том подземелье, которое мы нашли с Катей – там тоже было неуютно, но все механизмы исправно работали, да и продлилось это совсем не долго… а тут – впереди двадцать километров пешком по заброшенным шахтам, на чужой планете, бр-р-р-р….
