— Беги, Максимка! Беги, тебе говорят! — неожиданно басом рявкнул Петрович — Мы его задержим!
Я подскочил к Сереге, который так и держал на вытянутых вверх руках баллон с водой и строил страшные рожи совсем уже опешившему Максимилиану.
— Бегите! — проорал ему и я — Он у нас главный, мы на него работаем. Не поймет он ваших прогрессивных идей, так что уж будем жить, как жили, будем тут помаленьку догнивать. А вы идите, ищите себя. Идите — им не возвращайтесь!
— Не надо, Сереженькааааа! — в голос завыла Шелестова — Не надо, касатииииик! Посадют ведь тебя, как есть посадют! Снова!
— Уууууу! — Серега еще ногами затопал, и это было последней каплей для Максимилиана Серебряного.
Он скользнул за дверь, каблуки его сапожек выбили дробь из коридорного пола и стихли в районе лестницы.
— Ни тебе 'спасибо', ни тебе — 'до свидания' — Петрович покачал головой — Что за человек? А мы ведь ему жизнь спасли.
— Что у вас тут за дурдом? — Сергей опустил баллон с водой на пол — Это кто такой был?
— Гений из Петербурга — пояснил я ему и захохотал — Истинный знаток современной культуры.
Остальных тоже как прорвало — смех не стихал еше с минуты две.
— Ну вот — Шелестова, отсмеявшись, вытерла слезинки из уголков глаз — Зачем сказали, что он из Питера был? У меня другая версия была. Я бы Сереге сказала, что он из Ташиного ящика вылез, что он зародился в плесени, среди объедков. Зародился, эволюционировал, и потребовал себе место в нашем коллективе. И Ташу все норовил 'мамой' назвать.
— Вот видишь — Мариэтта обличительно глянула на малышку, которая все‑таки решила прикончить свое буррито — Не я одна эта заметила!
— У меня иногда возникает ощущение, что ты не человек, а комар — не выдержала Таша, дожевывая снедь — Нудишь, нудишь…
Она рывком выдернула из стола верхний ящик и отправила его содержимое в корзину.
Чего там только не было — сухарики, фантики от конфет, коробочки с леденцами, несколько 'чупа — чупсов', сушеные финики, пакетики с салфетками из любимого мной 'КФС'.
— Ребята, еще раз такое увижу — буду раз в квартал проверять у всех ящики столов — сообщила Вика, наблюдавшая за этим с брезгливым выражением лица — Или даже раз в месяц. Без обид. Ну, нельзя же так? И вправду тут до тараканов недалеко.
Она ткнула пальчиком в сторону ташиного мусорного ведра.
Соловьева сидела гордая, с высоко поднятой головой. Это был ее день. Впрочем, я бы на ее месте насторожился — уж больно многообещающими взглядами обменялись Таша, Шелестова и гамадрилы.
— Неудивительно, что ходят тут всякие — Вика глянула на дверь — И потом говорят, что, мол, гнильцой тянет. Так и тянет! В полном смысле этого слова. А вообще я сегодня с охраной поговорю — чего они сюда кого попало пускают? Даже нет. Я с Азовым поговорю. В конце концов — наша редакция, вся газета и даже это здание — собственность 'Радеона'. Так чего же они свою собственность не охраняют, почему тут таскаются всякие Серебряные? Что за бардак?
А что, она права. Кстати — полагаю, что просто пока руки до нашего здания у Азова не дошли. Но если Вика расскажет ему о нынешнем приключении, то ветеранам — прапорщикам из ЧОПА, что сидят внизу и неустанно разгадывают кроссворды, больше тут не служить.
И мне их как‑то даже не жалко. Ну правда — надо же головой думать, пропуская такое чудо? Даже если это делать из юмористических побуждений.
А если бы он просто оделся вот так, по — идиотски? Ну да, с виду — обычный пассивный гомосексуалист, а по сути — наемник — убийца. Посмотрел бы на нас, остроумных, достал бы ствол с глушителем и через пару минут мы все были бы неживые. Я — как основная цель, а остальные — за компанию.
И все‑таки — почему Азов снял охрану с дверей?
Впрочем — гадать не буду. Просто возьму и спрошу про это у него сам. Благо — все одно он меня ждет для очередной беседы. Правда, боюсь, как обычно ни к чему не ведущей.
И снова я ошибся, как видно — день у меня сегодня такой.
Позвонил я ему уже подъезжая к зданию, которое из‑за разгулявшейся метели даже толком видно не было. Даже при нынешних бесснежных и теплых зимах в Москве ещё случаются вот эдакие метели, когда снег и ветер окружают тебя со всех сторон, полностью скрывая от взгляда белый свет.
Пока бежал от машины до здания — всего каких‑то пятьдесят метров, мне все уши снегом занесло.
— Синие московские метели — бормотал под нос себе я, отряхиваясь в около проходной — Все это красиво, когда ты на подобное в окно смотришь!
На посту была до боли в боку знакомая мне смена.
— Вот пропуск — сунул я им под нос карточку — Я — это я.
— Да уж не перепутаем теперь — отвел в сторону глаза тот самый охранник — Проходите.
— Харитон Юрьевич — сразу же после того, как я вошел в холл, ко мне подошел незнакомый мне молодой человек в сером костюме и при галстуке — А я вас жду.
— С целью? — почему‑то в этот момент я пожалел, что так и не купил наплечную кобуру для 'Кольта', который мне подарила Шелестова. Ну да, он всего лишь пугач пневматический, но все‑таки.
— Илья Павлович велел — задушевно, не сказать — сердечно объяснил мне молодой человек — Проследуйте за мной.
Ну вот, а я грешил на обыденность. А тут вон — что‑то новое.
Молодой человек мягко, но при этом достаточно цепко ухватил меня за локоть и повлек за собой, ко входу во внутренние помещения. Не к лифтам, ведущим в центральное офисное здание, а именно в сторону жилого комплекса.
— Вот и славно. Мне бы домой зайти, пальто снять — сообщил я ему — На улице в нем в самый раз, в вот в помещениях — жарко.
— Ничего страшного — успокоил меня молодой человек — Там жарко не будет, так что не волнуйтесь.
Это он хорошо сказал. Где — 'там'? Одно понятно — не дома.
Это мысль я додумывал, лихо взмахивая рукой с часами. Ну нафиг эти игры. Если он свой — то хуже не будет, я вроде как бдю и молодец. А если нет — то хоть из здания меня уволочь не дадут.
Молодой человек заметил мое телодвижение и улыбнулся.
— Да не волнуйтесь вы, Харитон Юрьевич. Я на самом деле свой. А что про часы не забыли — так это вы молодец.
— Спасибо на добром слове — буркнул я.
Он подвел меня к лифту, который как раз раскрылся, отодвинул мордатого сотрудника 'Радеона', который его и вызывал, корректно так отодвинул, перед этим отпустив мой локоть. Сотрудник (явно нерядовой, другие тут не ходят) было, начал возмущаться, но молодой человек как‑то особо на него посмотрел и тот затих.
— Заходим, Харитон Юрьевич — сказал он мне, придерживая двери — Нас ждут.
Я шагнул в кабину, которая тотчас за мной закрыла двери.
