— Заходим, Харитон Юрьевич — сказал он мне, придерживая двери — Нас ждут.
Я шагнул в кабину, которая тотчас за мной закрыла двери.
Против моих ожиданий молодой человек не стал нажимать на кнопку этажа сразу. Он достал из кармана небольшую связку ключей, выбрал один из них — короткий и толстый, вставил его в отверстие на панели с номерами этажей и повернул.
Там что‑то щелкнуло и нижняя, ничем не занятая часть панели, тихонько шурша, отошла в сторону, открыв моему взгляду практически аналог верхней, только здесь цифры, обозначающие этажи начинались со знака 'минус'. Однако! Здесь девять этажей под землей. Офигеть. А, нет. Восемь. Там вон, на самом верху написано ' — 1. Парковка', она за этаж, наверное, не считается. А может и считается.
— Шпионские страсти — сообщил я своему спутнику, почесав нос.
— Можно было бы и на спецлифте доехать, но до него идти дольше — пояснил мне он и нажал цифру ' — 7'.
Ехали мы недолго и вскоре двери, зашипев, открылись, явив мне до боли знакомую картину.
А я ведь тут был. Ну, или на подобном этаже был. Узкий коридор с однообразными закрытыми дверями без табличек, причем какие‑то из них были даже без ручек, ковры на полу, те, которые гасят любой звук, и тусклые лампы на потолке.
У меня заболела почка — я вспомнил, как меня в одном из этих кабинетов метелил веселый и жизнерадостный охранник Володя и его не менее дружелюбный коллега. Как там его? Саша. Он тогда еще в штаны напустил, когда его Вика чуть не пристрелила.
А старшим у них был некто Лебедянский, он тогда успел ноги сделать. Со всей этой суетой я про него и забыл совсем.
— Скажите — обратился я было к своему спутнику, имени которого я так до сих пор и не знал — Вы случайно не знаете — Лебедянского‑то нашли?
Не знаю почему, но у меня появилась уверенность в том, что, во — первых, этот молодой человек действительно работает на Азова, во — вторых — это не очень‑то и простой сотрудник. Надо думать, что он из молодых, да из ранних, так что может знать.
— Нашли — подтверждая мои предположения, сообщил мне он, шагая впереди меня по узкому коридору — В канале имени Москвы, разбухшего от воды и порядком объеденного рыбами. Его в районе Яхромы нашли, там насосная станция, льда нет. Судя по всему, недолго он побегать успел. Впрочем, повезло ему, легко умер, от пули в затылок. Если бы мы его сами схомутали, то так легко ему бы не отделаться.
— А вас как зовут? — спросил у него я — Нехорошо получается — вы мое имя знаете, я ваше — нет.
— Стас — юноша остановился, повернулся ко мне и протянул руку — Стас Ватутин.
— Ватутин — я пожал его крепкую ладонь — Знакомая фамилия.
— Вы знакомы с моим старшим братом — пояснил мне Стас — Он тоже здесь работает.
Ну да, точно. Как раз в тот день, когда меня били и возили в милицию, я и видел его, Ватутина — старшего. Он этих двух гавриков ко мне на очную ставку доставлял.
— Пришли — Стас остановился около одной из десятков безликих серых дверей и постучал в нее костяшками пальцев.
Она немедленно открылась, и я увидел Азова — без пиджака, с ослабленным узлом галстука и с сигаретой в зубах. Типажности добавляла наплечная кобура, из которой виднелась рукоять пистолета немалых размеров и, надо думать, такого же калибра. Я в оружии не спец, но это явно была непростая машинка, возможно даже сделанная на заказ.
— О, Киф — Азов протянул мне руку, одновременно с этим выходя в коридор и прикрывая дверь — Наконец‑то. Заждались мы тебя, дружище. Сигарету?
Он запустил руку в карман штанов и достал оттуда помятую пачку 'Лаки Страйк'.
— А тут курить‑то можно? — я повертел головой — Пепельниц нет, ковры кругом. Не наругают нас?
— Это мой этаж, дружище Киф — и Азов, непривычно бодрый, не сказать — веселый, хлопнул меня по плечу — Здесь мои владения и только я тут решаю, что тут и как. Так что кури смело.
Я вытянул сигарету из пачки, Азов щелкнул зажигалкой.
— Ну? — он глянул на Стаса.
— Часы использовал — бесстрастно ответил тот — А все остальное делал неправильно.
— Что же ты? — укоризненно сказал мне Азов — Ай — яй — яй!
— Чего опять не так? — возмутился я, плюнув на условности и стряхивая пепел на ковер.
— Почти все не так — Азов ухватил меня за ухо — Почему куда‑то пошел с незнакомым человеком? Почему мне не позвонил и не уточнил — посылал я кого‑то тебя встречать или нет? Почему не остался в холле, где есть люди и охрана? Когда взрослеть и умнеть будем?
— Кто подставил кролика Роджера? — в тон ему проорал я — Как закалялась сталь?
Ухо Азов отпустил. Кстати — больно было, его пальцами гвозди забивать можно.
— Тьфу на тебя, Никифоров — сообщил он мне — Сам подставляешься постоянно, а потом на меня все шишки валятся. Нет, в моем хозяйстве тоже сквозит, что греха таить, но ты — это вовсе стихийное бедствие.
— Я специально так поступил — затянулся я сигаретой и завертел головой. Пепел — пеплом, но чинарик на пол бросать не хотелось — Если бы Стас был вражиной, мы бы его на живца поймали.
— Так себе версия — прищурился Азов — Ну очень так себе. Даже на версию не тянет, так, попытка. Еще пробовать будешь?
Ватутин тем временем открыл дверь, ведущую в кабинет, соседствующий с тем, откуда вышел Азов и принес оттуда пепельницу.
— Оправдываться или лажать? — уточнил я, поглаживая ухо и туша сигарету.
— Второе — неизбежно, ты все равно где‑то непременно проколешься — печально вздохнул Илья Павлович — На другое я уже и не надеюсь. Оправдание по сегодняшнему случаю, разумеется.
— Нет, не будет — рубанул воздух ладонью я — Ладно, согласен, обсохатился. Ругайте.
— Киф, это не игры — посерьезнел Азов — Это не 'казаки — разбойники' в старом московском дворе. Твоя судьба и жизнь находятся в зоне интересов сразу нескольких сторон в одной очень запутанной партии. Ты одновременно и приз, и добыча, и мишень. Все сразу. И если ты не станешь хоть минимально беречь свою бедовую головушку, то я однажды опоздаю насовсем. Меня уже несколько раз переиграли, поскольку я не всесилен. Тебе пока везет, но долго ли твоя удача будет с тобой?
— Ну, вот, не командный я игрок — даже не стал оправдываться я — Привычка у меня такая — сам влип, сам выбираюсь, не надеясь ни на кого. Я привык так жить, понимаете, Илья Палыч? Мозги — не лампочка, их сразу не выключишь, мне нужно время. Я приноровлюсь, слово даю.
— У тебя нет времени — очень спокойно сказал Азов — Причем давно. Что до твоих обещаний и всего остального… У меня на это все есть простой ответ. Я бы даже сказал — интерактив. Вот, смотри.
Он распахнул дверь кабинета и в его глубине я у видел сидящего на железном кресле довольно странной формы мужчину, с очень бледным лицом, крепкого и коротко стриженого. Что примечательно — к этому креслу он был прикован наручниками, то есть находился он здесь, как минимум, не по доброй воле.
