Каннингем хотел выругаться, но едва мог вздохнуть. Уирм схватил его за голову своей нечеловечески сильной рукой, оставляя огромные царапины на щеках Каннингема своими когтистыми пальцами. Один палец джокера зацепил рот Каннингемма, и туз с силой сомкнул челюсти.
Уирм закричал и машинально отступил. Каннингем почувствовал во рту привкус крови. Его легкие жаждали воздуха, и Каннингем двинулся в заднюю часть кабинета, где вроде бы видел нормальное оружие: вскрыватель писем, который он положил на столе Кьена рядом с лампой. Подбежав к столу, он снова стал невидимым. Он ударился коленями об стол и попал в вонючую липкую массу из засохшей крови и голубого порошка. Его ноги пронзила боль. Он перекатился по гладкой поверхности и упал на кресло и остывающее тело Кьена. Каким-то образом он успел схватить вскрыватель писем. Уирм следовал за ним, он перегнулся через стол, выпустив когти и оскалив клыки. Каннингем вытянул вперед правую руку с вскрывателем писем, и Уирм врезался прямо в него, сбивая Каннингема, кресло и труп Кьена на пол.
Каннингем был поражен двойным эффектом столкновения с Уирмом и падения на пол. Лишь спустя пару мгновений он осознал, что все еще держит в руке вскрыватель писем и что по его руке течет что-то влажное и липкое. Вскрыватель писем, понял он наконец, разорвал горло Уирма, прошел через рот джокера в его мозг. По его руке стекала густая и теплая кровь джокера.
Каннингем лежал на полу, дыша облаком кружащегося в воздухе голубого порошка. У жизни отличный вкус.
В кресле Кьена Каннингему было удобно. Оно было мягким, бархатистым и тихо вращалось на хорошо смазанных колесиках. Каннингем слегка покрутился в нем, зная, что ему надо выбираться отсюда, что Кристиан может вернуться с подмогой в любую минуту, но почему-то просто не мог не насладиться этим моментом победы над своим бывшим боссом. Он перестал крутиться и поставил одну ногу на обезглавленный труп Кьена, а другую – на быстро остывающее тело Уирма.
Так вот каково быть главой «Призрачного кулака». Это напоминало неистовую смесь власти и превосходства, приправленную ожиданием несметных богатств. Конечно, Каннингем понимал, что частично этот радостный полет мысли был вызван «восторгом», который он случайно вдохнул. Ему пора было уходить. Нельзя, чтобы его застали здесь в сладкой дреме.
Он осторожно поднялся, стараясь не задеть снова голубой порошок, который осел на столе, и взял в руки телефон, оказавшийся на самом краю стола. Он набрал номер.
– Это Фэйдаут, – сказал он в трубку. – Соедините меня с Колдуном.
Напевая, он ожидал ответа своего коллеги по заговору, главы уличной банды «Оборотней». Колдун был высоким и крепким; никто, даже Каннингем, не знал, какой облик он принял в виде джокера. Он всегда был в маске. Традиция «Оборотней» носить маску началась именно с него, а его последователи подражали всем его знаменитым маскам, как бы долго он их ни носил.
– Колдун слушает. – Голос главы «Оборотней» звучал низко и бесстрастно, хотя в нем все же слышалась какая-то холодная, невозмутимая опасность. По мнению Каннингема, «Оборотни» были всего лишь шайкой джокеров, которые возомнили себя крутыми. Однако Колдун был действительно опасен. Даже его способности туза, которые Колдун называл смертным приговором, были жутко опасными. Иногда у жертвы останавливалось сердце или лопался сосуд в мозге. Иногда они просто оказывались в неподходящем месте в неподходящий час, и случайное такси делало свою работу. Одной из жертв Колдуна просто чрезвычайно не повезло: ее убил микрометеорит, попавший между глаз. Никто не знал, как он это делает, но смертный приговор Колдуна никогда не подводил. Находясь рядом с ним, стоило быть осторожным.
– Новый День настал, – сказал ему Каннингем радостным от «восторга» голосом. – Сегодня.
– Уже? – задумчиво спросил Колдун. – Он должен был состояться не раньше следующей недели. Никто не готов…
– Надо действовать сейчас, – прервал его Каннингем и рассказал ему о смерти Кьена. – Я не знаю, кто его убил и почему, но Кристиан как-то в этом замешан, – закончил он. – Он появился здесь очень уж вовремя и ушел, натравив на меня Уирма.
– Чем ему выгодна смерть Кьена? – спросил Колдун.
– Я не знаю, – признался Каннингем. – Но мы сможем узнать, когда схватим его. А сейчас надо действовать. Быстро. Он уже пытался повесить на меня это убийство. Думаю, в следующий раз он попробует проделать это с Суи Ма.
Из горла Колдуна вырвался низкий звук, и Каннингем понял, что нажал на нужные кнопки. И хотя обе банды принадлежали к обществу «Призрачного кулака», «Оборотни» и «Белоснежные цапли» друг друга недолюбливали. «Оборотни» были джокерами. Они пропахли улицей. «Цапли» были натуралами – по большей части напыщенными, высокомерными натуралами. И хотя они тоже работали на улицах, как и «Оборотни», почему-то они считали себя выше своих братьев по «Кулаку», и подобное отношение активно поддерживала Суи Ма, сестра Кьена.
– Объяви «Оборотням» состояние боевой готовности, – сказал Каннингем. – Найди Ястреба. Свяжись с Шептуном. Чувствую, он нам понадобится еще до того, как все развернется.
– Ленивый Дракон? – спросил Колдун.
– Не выходит на связь, – ответил Каннингем. – Когда я в последний раз заходил к нему домой, там жила его сестра, и она ничего о нем не слышала уже несколько месяцев. Боюсь, что Кристиан – или кто там стоит за убийством Кьена – мог убрать и его.
– Как насчет Лазейки?
Каннингем изобразил пренебрежительный жест.
– Пока оставь его. Он наверняка знает, в каком шкафу спрятано большинство скелетов, так что позже он может нам пригодиться. Но сейчас он нам вряд ли навредит. Он просто адвокат.
– Хорошо, – сказал Колдун. – Отправить пару братьев присматривать за тобой?
– Отличная идея, – сказал Каннингем. Он посмотрел на коробку, в которой лежало тело крохотного джокера. – Я собираюсь отправиться в Берлогу, но сначала мне надо найти Мертвую голову. У меня кое-что для него есть.
К счастью, Каннингем знал, где искать.
Он знал, что «восторг» все еще влияет на него – ему пришлось бороться с желанием купить шесть сандвичей в «Хорн энд Хардарт» на углу Третьей авеню и Сорок второй улицы. Он простоял в очереди, напоминая себе, что ему надо кое-кого найти, а не набить живот сандвичами из непонятного мяса.
Хотя в кафе было полно народу, Каннингем заметил Мертвую голову – тот сидел один в безлюдном, за исключением его самого, углу. Как будто посетители кафе – не самая привередливая публика – интуитивно избегали полубезумного туза. Каннингем не мог их за это винить. Даже в лучшие времена Мертвая голова был возмутительной фигурой. Одет он был не намного лучше, чем уличный бродяга, а голову не мыл еще со времен избрания Рейгана[89], и его бледное, как у трупа, лицо все время дергалось и искривлялось, из-за чего казалось, что он будто сидит на электрическом стуле.
