ЖИВИТЕЛЬНЫЙ ВОЗДУХ!
Если вы устали, если вас мучит головная боль,
если вам стало плохо, сделайте глоток
ЖИВИТЕЛЬНОГО ВОЗДУХА! ЖИВИТЕЛЬНЫЙ ВОЗДУХ
вернет вам бодрость и хорошее настроение!
Ниже в красной рамке помещалась инструкция:
1. Прижмите лицо к краям отверстия, соответствующего вашему росту, и опустите в щель две монеты. Автомат выделит порцию кислорода, достаточную, чтобы сделать четыре глубоких вдоха.
2. Закройте глаза и дышите.
Проверив работу устройства, один из рабочих повернулся к толпе:
— Все, можете попробовать…
Лысый толстяк, сочтя, что обращение адресовано ему, устремился к цилиндру.
— Говорят, такие же штуковины установят возле вокзала и напротив нового кинотеатра, — заметил кто-то.
— Давно пора! В столице их уже не меньше, чем конфетных автоматов, — раздалось в ответ.
— Наконец-то новинка добралась до провинции!
Подавленный увиденным, Альдо выбрался из толпы и побрел дальше, не заметив, как миновал окраины.
Альдо и любил, и ненавидел город. Тот тянулся вдоль узкой долины, рассеченной руслом Риу. Говорили, когда-то река кипела серебром форели. Бедная Риу! Теперь она четырежды в день меняла цвет. По утрам в нее стекали отработанные воды доменного производства, и река становилась коричневой. В полдень она синела от стоков химических заводов, потом становилась ярко-красной, а вечером по ней плыла белая пена, которую извергала фабрика картофельных хлопьев. Только в дни забастовок река обретала естественный черный цвет. В эту клоаку город окунал фасады своих серых домов, жители которых никогда не открывали окон, чтобы спастись от зловония.
Из заводских труб тянулись шлейфы густого дыма. Он слизал все живое вокруг, обнажив черную землю и каменистые холмы.
Пять лет назад — Альдо хорошо помнил те дни, ему тогда было двенадцать — вдруг погасли домны: ведь пламени тоже нужен кислород… Чтобы снова разжечь печи, были воздвигнуты две высоченные трубы, которые пронзили пелену туч и принялись заглатывать воздух из заоблачной выси…
— А как же мы? — возмутился кое-кто из горожан. — Можно ли дышать воздухом, который так беден кислородом, что даже не поддерживает горения?
Эти события помогли Альдо многое осознать. И не только ему.
Когда поборники чистоты воды и воздуха подали голос, их обвинили во всех смертных грехах, заклеймили ретроградами и после травли в печати прозвали «занудами». Конференции и мирные манифестации были запрещены, из университетов изгнали ученых, озабоченных будущим своих сограждан.
Конечно, не только ученые понимали, что реки стали непригодными для жизни, а океаны превратились в сливные ямы. Но стоило ли волноваться: ведь опреснители с избытком обеспечивали водой всех! Необратимая агония Средиземного моря почти никого не насторожила, как, впрочем, и гибель других морей.
И только там, где у власти стояли проницательные политики, прислушивались к голосам экологов.
Через какое-то время на особо «грязных» предприятиях стали происходить непонятные аварии; виновников, как правило, не удавалось обнаружить. Тогда предприниматели ввели на заводах вооруженную охрану. Охранники объявили «занудам» беспощадную войну; в помощники себе они вербовали тех молодых людей, кто жил не задумываясь, а преуспеть хотел любой ценой. Эти молодцы провозгласили себя борцами за технический прогресс и присвоили себе модную кличку «чумазые».
Темная лента ограды была едва различима сквозь окна директорской башни, высившейся над заводом, словно средневековая цитадель.
— Проклятое местечко! — пробормотал Коль, пытаясь протереть стекло тыльной стороной руки.
Напрасный труд: коричневая пленка, скрадывавшая детали пейзажа, находилась снаружи. Впрочем, и в столице, откуда он прибыл, стекла были не чище. И здесь и там их приходилось мыть каждое утро…
Пьер Коль, молодой частный детектив, направленный сыскным агентством в этот провинциальный городишко, считал, что ему подложили свинью: вместо обещанного сложного расследования — слежка за горсткой пустых болтунов, по большей части детей! Как тут проявишь себя?!
— А вот и дело! — в кабинет с толстой папкой в руках вошел Адольф Мейлон, президент-директор концерна «Химические и металлургические заводы Риу».
Пьер Коль, плохо скрывая досаду, уселся в кресло напротив директорского стола.
— Подведем итоги, — начал Мейлон. — У «зануд» в городе две группы. В одну входят взрослые, в другую — подростки и даже дети. Первая использует в своей деятельности вторую. Обратного не наблюдалось, по крайней мере до сегодняшнего дня…
— Если я правильно понял, вместе с ребятишками их всего человек сорок?
— Ребятишками? Недели две назад один из этих «ребятишек» нанес мне визит: похоже, он у них заводила… Должен заметить, требуется немалое мужество, чтобы в одиночку явиться к воротам завода, зная, что такое наша охрана. Я согласился его выслушать. Мне всегда импонировали смельчаки, и этот не обманул ожиданий — живой, умный, энергичный. Перспективный паренек… Сможет принести пользу нашему делу, конечно, когда повзрослеет и отбросит заблуждения юности. Нам нужны люди такой закваски! Короче говоря, парень отчитал меня и вручил петицию, под которой стояло с полсотни подписей. В ней излагались требование ко всем промышленникам долины немедленно приступить к очистке отработанных вод и дымов… Казалось бы, какие тут могут быть особые основания для беспокойства? Ан нет! Вам смешно? В первый момент я тоже рассмеялся. А проводив паренька до двери, тут же обзвонил своих коллег… И сегодня мне уже не до смеха!
— Чем опасен болтун без аудитории?
— В том-то и дело, что аудитория у них есть, правда, небольшая — ведь тревоги необоснованы… Крайне нежелательно, чтобы к их словам начали прислушиваться. Недавно в одном городе на западе страны речи подобного ретрограда аплодировало более двух тысяч человек!
— Мне ничего об этом не известно!
— Естественно. Мы не сообщаем о такого рода событиях. Эти люди боятся тени, тени своей собственной цивилизации, а страх, как известно, заразителен. Надо пресечь упаднические настроения! Я намерен предотвратить их конференцию, где должен выступить один заезжий эколог — этот уже посерьезнее наших «зануд». Слух о такой конференции носится в воздухе… Кто ее готовит? Как? Где? Когда она состоится? Вот вопросы, на которые я хотел бы получить скорейший ответ. Отчасти поэтому я и обратился в ваше агентство.
— Отчасти? Имеются и другие причины?
