Рост, разглядывая проносящиеся чуть быстрее, чем обычно, склоны Олимпа под машиной, за стеклом с его правой стороны, почему-то подумал, что хотел бы умереть вот в такой свежий и ясный день. Если можно, сказал он кому-то про себя, лучше весной. Это веселее, чем осенью, например.
И лишь потом сообразил, что думать о смерти в такой ситуации не следует. Он больше и не пытался. Хотя все было очень просто – они вылетели, и через пару часов, а то и раньше, могли быть уже мертвы. Или кто-то один из них мог умереть… Хотя все-таки хотелось, чтобы вернулись все.
Кабинет Председателя, как обычно, выглядел официозно-уютным. Ростик за свою жизнь видел не слишком много разных кабинетов, но этот вызывал у него доброе отношение. Он даже слегка отвлекался, чтобы проверить себя, и полагал, что не ошибается. Хотя с этой комнатой было много чего связано, и даже не слишком приятного.
Народ набрался тоже знакомый, с ними Рост ощущал себя гораздо лучше, чем с каким-нибудь сборищем чиновников или просто аппаратчиков из Белого дома. Он оглядел все собрание разом, чтобы ничего не перепутать.
Перегуда стоял рядом с Поликарпом Грузиновым, и оба что-то усиленно внушали Пестелю. Тот злился немного, даже пятна какие-то у него появились на щеках, но говорили они не слишком громко. Лада сидела на стуле у стеночки, вполоборота к Киму, который хмурился и показывал ей руками и ногами какие-то сложные движения, как будто правил антигравитационной лодкой, иногда Лада ладошкой демонстрировала себе положение этой самой воображаемой лодочки в воздухе. Ким иногда сердился и поправлял ее ладонь, словно бы это была моделька машины, а не живая рука. Лада потряхивала головой, не понимая, кажется, она училась делать развороты с креном, не теряя скорости. Совсем в углу восседали Герундий с Астаховым, которые пытались понять, почему на слабенький лагерь исследователей под Олимпом не напали гиеномедведи, которых, вообще-то, в тех краях было видимо-невидимо.
Рост подошел к Поликарпу, потому что тот постепенно стал злиться еще заметнее, чем Пестель.
– Так, – говорил Полик, – значит, вы просто натягивали шланг на ниппель и прикручивали его проволокой. Сколько было таких соединений?
– Ну, не считал, но, может, пять… Или больше. – Пестель уже пошел не пятнами, а изображал настоящий пожар.
– И несмотря на это, у вас ни одно из соединений не лопнуло, не соскочило?
– Как видишь, все живы-здоровы.
– Уму непостижимо.
– А что нам оставалось?
– Что? Ты меня спрашиваешь? Да вам повезло, олухам царя небесного… Вы же должны были с этой вашей ерундой там все и остаться!.. Была бы моя воля, я бы вам всем строгий выговор влепил за неоправданный риск, за глупость и за лихачество, вот.
– А вам!.. Вам тут, в кабинетах, легко строгачи лепить, а мы…
– Объясняю для тугодумов. Во-первых, следовало найти еще баллонов, – кажется, Поликарп до того разошелся, что уже не следил за правильностью речи, – не полениться и слетать в Одессу. Во-вторых, даже если бы эти баллоны и были, все равно следовало явиться ко мне на завод и оборудовать машину стационарной разводкой воздуха из большой и серьезной, а не этой вшивенькой системы, чтобы не рисковать, например, заклинившим вентилем или лопнувшей мембраной. В-третьих, дышать следовало бы не из подводных загубников, а по-пилотски – из маски, закрывающей полрожи, и дышать тогда можно было бы всем воздухом из баллонов, а не травить его через рот и нос в пустоту… Не бороться легкими за каждый глоток, а просто – дышать!
– Мы думали об этом, – сказал Ростик спокойно, стоя за плечом у Пестеля, – но жалко было времени – лететь в Одессу, потом к тебе…
– Кстати, – продолжал яриться Пестель, не обратив внимания на Роста, – почему ты раньше не предложил свою эту… как ее, разводку, раз такой умный? Я ведь у тебя на заводе все эти причиндалы получал и с тобой разговаривал…
– Да кто же знал, что вы затеяли групповое самоубийство? Ты вот появился, сказал, что тебе нужно, и получил все со склада. А требовалось объяснить задачу, тогда бы я сразу тебе нарисовал, как и что, и своих слесарей подключил бы… Уж они не такие лопухи, как… – Грузинов все-таки взглянул на Ростика, – как некоторые.
– Брэк, – проговорил Ростик, – ребята, все обошлось… Никто не погиб.
– Ага, только вы, со своими доморощенными приспособами, себе бронхи, наверное, поморозили, недаром все, как один, перхаете.
Это была правда. Рост, Ким, Лада и даже обычно непробиваемый Микрал довольно сильно кашляли и говорили какими-то не слишком привычными, простуженными голосами. К тому же, даже вернувшись в Боловск, они не могли надышаться, Лада, по-крайней мере, жаловалась, что по ночам ей снится, что она задыхается под водой.
– Да, – Ростик кивнул, отчетливо меняя тему, – есть такой эффект. Кстати, объясни, чем это вызвано?
– Ну, газ, по закону Бойля-Мариотта, при расширении охлаждается, – буркнул Грузинов, уже оттаивая, – на этом основан принцип действия детандеров. Вот и вы, получая воздух из очень неважно работающей системы, вынуждены были вдыхать очень холодную струю, думаю, даже более холодную, чем зимний воздух. Как же тут не прихватить дыхалку? Странно, что еще ни один из вас воспаление легких не заработал… Исследователи.
Так, объяснил, подумал Ростик, внезапно жалея, как всегда, что неважнецки отнесся в свое время к формальному образованию. Ведь мог бы, при желании, хотя бы книжки почитать… Или действительно времени на это не хватало? Так нет же, просидел в Храме несколько лет, мог бы, мог…
– Бакумуры с твоей маской на полморды не слишком-то и заработали бы, – вдруг высказалась Лада, оказывается, она с Кимом уже наговорилась, и оба пилота прислушивались к спору. – У них на морде шерсти больше, чем у тебя когда-нибудь будет.
– Побрились бы, – все еще недобро отрезал Поликарп. – Или летали бы только с пурпурными гигантами, у них бороденки редкие.
– Ладно, – Рост даже ладонью рубанул, чтобы прекратить это препирательство, – хватит. Критику принимаем, на будущее учтем. А тебе, – он посмотрел на Поликарпа, – следующий раз не возбраняется выяснить, для чего мы у тебя просим оборудование, тогда и общую задачу, как ты выразился, будешь знать, а не просто так от нас отмахиваться.
– Кто отмахивается?.. – казалось, Поликарп мог спорить бесконечно.
– Правильно Гринев сказал, – оказалось, у двери, ведущей куда-то вбок, стоял Председатель. Он улыбался, но глаза у него оставались внимательно-напряженными. – И предлагаю на этом прекратить дебаты.
Он прошел за свой стол, все расселись по стеночкам, а не вокруг стола, поставленного к председательскому как длинная ножка у «Т». Дондик даже удивился:
