– Любуетесь в последний раз, сэр? – сказал он.
– В последний раз, – не сразу ответил человек в шлеме. – Больше его никто никогда не увидит.
– Обреченный атолл, – усмехнулся капитан. – Да, обреченный остров. Через сутки он… пффф!
– Мы-то, слава богу, будем уже достаточно далеко отсюда.
– Надо надеяться. Я не дал бы ни цента за наши жизни, если бы у нас сейчас что-нибудь случилось с машинами.
– Или в дистанционном механизме… Впрочем, за нами прислали бы самолет.
– Вы думаете, это бы помогло?
– Ну… часа два мы продержались бы как-нибудь.
– Я вижу, дорогой сэр, у вас несколько превратное представление о ее мощи, – человек в тропическом шлеме кивнул головой в сторону острова. – Если завтра к полуночи мы не уберемся от н ее на расстояние по крайней мере километров в сто, нам крышка.
– Базисная волна? Не чересчур ли далеко для нее?
– Мы попросту сгорим.
Высоко над теплоходом с сухим шелестом прошли два реактивных самолета.
– «Сейбры», – сказал капитан. – Они будут патрулировать над объектом все время, до самого момента… – Тут он случайно взглянул вниз и, увидев Чарли и Дика, стоявших с разинутыми ртами, побагровел и крикнул: – А вы что здесь торчите? Марш в трюм! Живо, болваны!
Приятели не стали дожидаться повторного «приглашения» и проворно юркнули в люк. На дне железного колодца Дик остановился.
– Темное дело, Чарли, – пробормотал он. Чарли пощупал карман, в котором лежали заветные конверты, и ничего не ответил.
«23 февраля 1954 года.
Операция “Плющ”,
Кваджелейн, адмиралу Брэйву.
Докладываю, что объект “15” полностью эвакуирован, система пущена в действие согласно инструкции, район объекта патрулируется. Донесений о наличии в опасной зоне посторонних не поступало.
Полковник Смайерс».
– Ну, теперь вряд ли кто поможет этим посторонним, если бы даже донесение о них и поступило, – пробормотал Смайерс, вытирая мокрый лоб.
Вечером двадцать восьмого февраля на аэродроме атолла Кваджелейн царило необычное оживление. Аэродром представлял собой одну единственную взлетно-посадочную полосу, проходящую в неприятно близком соседстве с обоими берегами атолла – океанским и лагунным, и неопытный пилот мог бы легко промахнуться при посадке, опрокинув свой самолет в океан или разбив его о скалистый берег. Впрочем, неопытные пилоты не летали на Кваджелейне, если верить неоднократным заверениям командующего ВВС США о том, что для обслуживания операции «Плющ» выделены самые надежные, проверенные экипажи.
В описываемый вечер эти экипажи молча копались в своих машинах, впервые в жизни, вероятно, не доверяя техническому персоналу аэродрома. Лица пилотов были озабочены, и то один из них, то другой тревожно оглядывались на солнце, неумолимо сползающее к горизонту. Кроме экипажей, вокруг самолетов толкались и мешали друг другу еще десятка полтора человек, военных и штатских. Они по очереди неловко влезали в кабины, где и без того было тесно от заполнявших их приборов, баллонов и проводов, всевозможных кранов и циферблатов, что-то крутили, отвинчивали, рассматривали, протирали и снова завинчивали, спорили вполголоса и, отдуваясь и обмахиваясь платками, выбирались наружу, чтобы, походив вокруг самолетов, опять кинуться в кабины и крутить, протирать, завинчивать без конца. Зашло солнце, вспыхнули прожекторы, и возня на аэродроме сделалась еще более суетливой и напряженной.
В одиннадцать часов адмирал Брэйв категорически потребовал, чтобы все – пилоты, научные работники и военные наблюдатели – отдохнули хотя бы несколько часов перед операцией. Аэродром опустел, но вряд ли кто из них сомкнул глаза в эту ночь: то, что предстояло, было слишком серьезно и страшно. Никто не знал, как будет вести себя проклятая штука, ожидающая своего часа на далеком бетонированном берегу.
…Ровно в два часа ночи слабо хлопнул выстрел, и в черное небо медленно поднялась яркая красная ракета. И сейчас же заревели моторы. На залитый прожекторным светом аэродром выбегали люди, поспешно карабкались по алюминиевым лестницам и скрывались в кабинах. Последним в первый на старте самолет поднялся адмирал Брэйв. Он оглядел аэродром, выплюнул потухшую сигарету и захлопнул за собой дверцу. Поднялась еще одна ракета, на этот раз зеленая. Самолеты, тяжело переваливаясь, выползали на взлетную дорожку, стремглав бросались в непроглядную тьму над океаном и брали курс на север.
Адмирал, поминутно поглядывая на хронометр, сидел рядом со штурманом. За его спиной копошились у своих приборов авторы и экзаменаторы новейшего ядерного оружия – ученые и инженеры. В самолете адмирала их было пятеро (десять других летели, на остальных самолетах). В кабине слышны были обрывки разговоров:
– Включите Гейгера…
– Обычный фон… Около трехсот каунтов… [9]
– Космические лучи, разумеется…
– Какая высота?
– Двадцать тысяч футов. [10]
– Не мало ли?
– Не бойтесь, коллега…
Прошло полчаса. Автоматический прибор, вычерчивающий курс, повел линию в обход обреченного атолла на расстоянии около двухсот километров от него.
– Подойдите километров на пятьдесят ближе, – сквозь зубы процедил адмирал.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался штурман и передал команду пилотам.
Теперь самолет пошел вокруг объекта «15» по суживающейся спирали, постепенно приближаясь к нему. Адмирал посмотрел на хронометр. Еще минут пятнадцать… Он выпрямился, чтобы рубашка отстала от мокрой спины. Закурил сигарету и сразу же бросил. Голоса позади смолкли. Еще десять минут… А вдруг ничего не будет? Что, если эти ученые что-нибудь перепутали? Осталось пять минут.
– Какой ветер, штурман? – спросил адмирал.
– Запад-северо-запад, сэр.
– Не забудьте: держаться только с наветренной стороны… Всем надеть очки!
Три минуты, две… Лицо штурмана в черных очках кажется мертвенно-бледным. Адмирал поспешно надевает очки-консервы.
– Внимание!
Застрекотали киносъемочные аппараты. И в то же мгновение стало светло.
Сквозь густо-черные окуляры отчетливо были видны окаменевшие лица, приборы и аппаратура в кабине, рябая поверхность океана и серые полосы слоистых облаков за окном. Свет бил из-за восточного горизонта. Через несколько секунд он померк, и снова все потемнело. Адмирал сорвал очки, крякнул и заслонил глаза. Так, вероятно, бывает с тем, кто заглядывает в доменную печь.
Первая минута; Над горизонтом поднялся быстро увеличивающийся в размерах ослепительный желто-оранжевый шар.
Вторая минута. Шар поднялся выше. Диаметр его около километра, высота – примерно три километра. Смотреть на него без очков все еще трудно, но можно разглядеть на его поверхности темные прослойки.
