— Так я пойду, Батька позову, — ворчит, приподнимаясь второй, но первый снова останавливает его нетерпеливым жестом.
— Вы вступили на территорию Великих Инквизиторов Стального Клинка, и здесь всякой кац… восхидной морде качать права не полагается. Или платите за экологию, или проваливайте себе обратно за кордон.
Костёр потрескивает и дымит, искры из него срываются и улетают в предрассветное небо, к затухающим искрам звёзд и тухнут сами, так и не успев долететь до своих небесных сестёр. Мэт нетерпеливо переминается с ноги на ногу и негромко кашляет:
— Валетчик, может, я…
— Ладно, ладно, давайте ваш счёт. Мы заплатим за вашу дурацкую экологию! Сколько там надо?
— Тридцать центив. И напрасно вы лаетесь — все платят, и никто не возмущается. У нас в Землях порядок твёрдый. Цэ нэ ваша анархия.
— Валетчик…
— Мэт, уже идём. Вот вам перевод. Надеюсь, у вас всё, мы можем идти?
— Погодьтэ, сейчас поставлю штамп.
Инквизиторский охранник делает в пропуске фигурную просечку и возвращает его Антону:
— Дальше пойдёте — с дороги не свертайтэ. Там кругом минные поля. И к Бастиону близко не подходите. Там везде охраняемая зона, бо дюже там опасно. Особливо для таких…, — и он неопределённо вертит в воздухе разведёнными в стороны пальцами своей трёхпалой клешни.
Антон, молча, забирает пропуск, кивает Мэту, и они продолжают свой путь по предрассветному Острову на Запад. Придорожный костёр и недружелюбные стражники неспешно скрываются в утреннем сумраке и снова они остаются одни перед всеми опасностями Острова, затерянного в огромном океане, на маленькой планете. Антон гордо встряхивает головой — к чёрту инквизиторов, к чёрту их надуманную экологию! Вперёд на запад, к блистающим перспективам, туда, где их ждут интересные приключения, удача и слава. Вперёд за несметными сокровищами и бесценными артефактами. Вперёд, и к дьяволу сомнения! Надо только не побояться и достать свою удачу из недр загадочного Четвёртого Бастиона и обеспечить себя счастьем на всю жизнь… «Что наша жизнь? Игра…»
За постом дорога тянулась, петляя среди невысоких каменистых бугров, затянутых колючей проволокой, в обрамлении редких чахлых кустарников. В прозрачном утреннем воздухе зависла плотная, звенящая утренняя тишина, которую не смогла надолго нарушить даже интенсивная дискуссия на блок-посту. Минут десять они шли, молча, настороженно посматривая по сторонам. В свете начинающейся утренней зари, сквозь лёгкий, рассеивающийся туман то слева, то справа, то и дело проступали, то ржавые искорёженные остовы решетчатых конструкций непонятных сооружений, то вывороченные бетонные плиты или даже целые каменные блоки из разрушенных сооружений непонятных конструкций. И воронки. Маленькие и большие, глубокие и почти слившиеся с землёй. В основном очень старые, но иногда попадались и совсем свежие. Очевидно, эта местность значительное время подвергалась интенсивному артиллерийско-миномётному обстрелу и бомбово-штурмовым ударам. То ли в бытность свою полигоном, то ли в ещё более ранний, военный период.
Антон остановился и поднял с обочины небольшой угловатый камень неопределённого, в слабом утреннем освещении, цвета. Постучал по нему своей клешнёй и сказал слегка ухмыляясь:
— Железный. Тут, наверное, каждый второй камень железный. Я уже такое видел однажды. Когда был на экскурсии в Севастополе, на Тридцать Пятой Батарее. Там тоже, плотность обстрела была — дай боже. В смысле — не приведи Господи. По сей день кости героических защитников и на поверхности, и в подземных сооружениях встречаются. Вечная им память и слава.
Мэт удивлённо на него посмотрел, обычно он так не разговаривал.
— А эти паразиты со своей экологией… Вот, помяни моё слово, достанут они нас своим выпендрёжем. Уроды. Ну, пошли, чего стал? — и, не оборачиваясь, затрусил по утренней дороге к призрачно синеющим вдалеке контурам Четвёртого Бастиона.
Второй, встретившийся им на пути, блок-пост миновали без проблем. Возле покосившегося навеса, у погасшего костра, валялось в разных непотребных позах четыре средних дрона. Покинутый дрон стремится принять позу покоя и перейти в режим энергосбережения, по технико-экономическим соображениям. Поэтому было очевидно, что хозяева «дома», а столь непрезентабельные позы вполне соответствуют их состоянию — они были, что называется, пьяные в хлам.
Когда Антон и Мэт проходили мимо, один из охранников поднял покачивающуюся квадратную голову, поводил линзами глаз из стороны в сторону по диагонали, в бесполезной попытке сфокусировать мутное изображение, и невнятно просипел:
— Мыкола, цэ ты? — и без сил рухнул вновь.
— Надо мне было тех, первых, пристукнуть, — сказал вполголоса Мэт, когда пьяная застава исчезла за поворотом. — Не пришлось бы за ихнюю экологию деньги отдавать.
— Ладно, не переживай, — сказал Антон, — Педро обещал неплохо заплатить за установку маячков. Я внесу в счёт эти тридцать центов.
— Да мне не денег жалко. Противно же было смотреть, как они выделывались.
— Каждый играет, как может. Им так нравится. Вот, например, граберы, не лучше их будут. Если не хуже.
— С граберами как раз всё просто, они своей философией мозги тебе не пудрят. А эти — наша территория, ваша территория. Да если по правде подходить, здесь везде наша территория. А им её только поиграться дали, на время. Пока нам не надоест.
— Что-то ты, дружок, сегодня очень агрессивный, как я погляжу. Хватит бурчать. Вон, смотри, Четвёртый Бастион уже недалеко. Надо будет здесь осторожно себя вести. Тут повсюду могут быть ловушки и прочая гадость, пошли чуть помедленнее.
Магистральная дорога привела их, наконец, к вырастающим из земли толстенным железобетонным укреплениям Бастиона, с прорезями бойниц, с темнеющими провалами пробоин, с орудийными башнями — из некоторых до сих пор торчали под разными углами ещё не снятые черные стволы. На фоне более тёмного западного небосвода, подсвеченный начинающейся алой зарёй востока, величественный комплекс Бастиона смотрелся очень хорошо — призрак былого могущества, казалось, ожил и снова контролировал все морские подступы и подлётные пути к Острову. И снова не было пощады ни одному ворогу, осмелившемуся оказаться в зоне досягаемости его мощных орудийных систем. Даже чудилось — в утренней тишине разнеслось пение серебряного горна, зовущего к приведению гарнизона и всех силовых систем крепости в полную боевую готовность. И слышалось лязганье оружия, грохот тяжелых сапог, выкрики команд и звуки плещущихся на ветру тугих полотнищ гордых стягов и вымпелов. Неподвижность, отсвечивающих алым, бетонных глыб, выглядела более нереальной, нежели вся кажущаяся, призрачная жизнь вокруг них — камни Острова помнили былое могущество и славу, и упорно сопротивлялись туману забвения.
