— Прошу вас, синьоры, — с поклоном пригласил Галилео.
Один за другим к окуляру приникали кардинал, тосканский посол, профессора и богословы. Отец Клавий сначала зажмурился, потом быстро открыл один глаз и ткнулся в трубу. Когда оглянулся, лицо его сияло не хуже Луны.
— Без сомнения, серп! — воскликнул он. — Воистину, ваша милость, вы заслуживаете великой похвалы, ибо вы первый, кто это наблюдал.
Галилей молча кивнул. Он следил за Лагаллой, который дольше других задержался у телескопа.
— Никакого серпа не вижу, — решительно сказал профессор. — Вижу крест, причем вертикальная балка красноватая, а горизонтальная имеет голубой оттенок. Это лишний раз подтверждает мои слова о том, что линзы значительно искажают далекие светящиеся объекты. Одни видят серп, другие диск. Я вижу крест!
Галилей на секунду растерялся. Судя по голосу, профессор не лгал. В чем дело? Телескоп исправен… Значит, не в порядке глаза Лагаллы!
— Позвольте спросить, ваша милость, вы пользуетесь очками?
— У меня сильная близорукость! — погордился Лагалла.
— Все понятно. Телескоп настроен не по вашим глазам. — Галилей чуть-чуть вдвинул трубку с линзой. — Смотрите.
Лагалла наклонился к телескопу и вскрикнул. Горизонтальная балка креста исчезла, а вертикальная круто изогнулась, напоминая двухдневный месяц.
— Не может быть…
— Это тот же самый телескоп, — терпеливо напомнил Галилей, — который достоверно показывал вам Колизей.
— Нет никаких сомнений, — горячо сказал Федерико, — Венера действительно рогата. Перед философами стоит задача истолковать увиденное.
Галилей промолчал.
— Остерегитесь высказывать подобные суждения, — угрожающе начал Лагалла. — Истинный ученый должен наблюдать. Все выводы сделал великий Аристотель, мы подтверждаем или уточняем их. Да, Венера имеет фазы, но мы не знаем, почему это произошло. Галилей наблюдал другие планеты, однако рогов у них не обнаружил.
— Венера ближе к Солнцу, чем Земля, — осторожно сказал Галилей. — Марс и Юпитер дальше.
— Протестую! — В темноте лицо Лагаллы казалось белым, как у призрака. Система Коперника — хитроумное допущение, не более. Она помогает в кое-каких расчетах. Но истинна только система Аристотеля! Вокруг Земли вращаются три внутренних светила, затем Солнце, за которым идут три внешних светила. Священная семерка! Прискорбно повторять прописные истины…
«Самое время вступить богословам», — подумал Галилей.
— В Библии сказано: «Сделай светильник из золота чистого. Шесть ветвей должно выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его. И сделай к нему семь лампад и поставь на него лампады». — Голос кардинала спокоен, что ему научные перебранки философов! — Как видите, воззрения Аристотеля согласованы с Библией.
— Библия также указывает на вращение Солнца вокруг Земли. — Лагалла успокоился, выходя на протоптанную дорожку догматических диспутов. Вспомните Иисуса Навина: «Стой, солнце, над Гаваоном, и луна — над долиной Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла». Таким образом, Земля находится в центре мироздания, а вокруг нее обращаются семь светил. Не может быть других планет, кроме Аристотелевой семерки. — Лагалла подумал. — Мы допускаем, что вы открыли Медицейские звезды…
— Вы их сегодня увидите, — пообещал Галилей.
— …Однако это вовсе не планеты!
Таковы перипатетики. Они не доверяют собственным глазам. Никакими опытами их не убедить. Библия и Аристотель — высшая инстанция. Прав Кампанелла, надо ссылаться на отцов церкви, надо самому завыть по-волчьи. Ну-ка попробуем…
— Мне кажется, что отождествление семилампадного светильника с планетами неправомочно. — Голос Галилео Галилея стал тягуч и нуден. — Я думаю, что количество планет задано в «Книге Исхода», глава 28: «Сделай наперсник судный искусною работой и вставь в него оправленные камни в четыре ряда. Сих камней должно быть двенадцать, по числу двенадцати имен сынов Израилевых». Итак, синьоры, камней должно быть двенадцать, и планет должно быть двенадцать. — Галилей голосом трижды подчеркнул слова «должно быть», отметив, что физиономии перипатетиков вытянулись. — Сколько же планет мы имеем, синьоры? Двенадцать! Прошу вас, считайте: Солнце, Меркурий, Венера, Земля, Луна, Марс, Юпитер, Сатурн и четыре Медицейских звездочки. Сверх сего количества, согласно Библии, небесных тел быть не может.
Эффект получился отменный. Лагалла хотел возразить, но издал только сиплый горловой звук. Кардинал сдержанно улыбался, остальные молчали. Отец Клавий понимающе кивал и придерживал за локоть пылкого Федерико.
— Далее. Со дня творения Солнце действительно вращалось вокруг Земли. Однако после просьбы Иисуса Навина оно остановилось навсегда. Далее. Церковь справедливо отождествляет Солнце со светлым ликом спасителя нашего Иисуса Христа. Не приличествует ли в этом случае двенадцати планетам, двенадцати коленам Израилевым, обращаться вокруг Солнца? Не являются ли все прочие домыслы кощунственными?..
…Гости разъехались далеко за полночь. Хозяин уложил Галилея в согретую постель, пожелал доброй ночи. В комнате было покойно и тихо, но Галилею не спалось. Счастливое возбуждение не покидало его. Он вспоминал самые яркие события у телескопа (прекрасное слово придумал Федерико Чези!) и улыбался. Бедные перипатетики! После цитат из Библии они словно прозрели. Они увидели множество мелких звезд, на которые рассыпался Млечный Путь. Они убедились в продолговатой форме Сатурна. Они не смогли отрицать, правда с оговорками, наличие неровностей на Луне. Они увидели все четыре Медицейские звездочки!
Однако Галилей не обольщался. Ядовитая атмосфера догматизма не даст распуститься цветку истины. Богословы и философы зароются в Аристотеля и Библию, разыщут опровергающие цитаты. Отцы-квалификаторы из инквизиции не допустят вращения планет вокруг Солнца… Галилей заворочался в постели, отгоняя тревожные мысли. А ловко он увязал библейские камни с планетами! У перипатетиков рты раскрылись. Одна беда — вдруг он завтра откроет тринадцатое светило? Не зря ведь Кеплер, расшифровывая его анаграммы, предположил наличие у Марса двух спутников… Честный Кеплер! В письме он корил Галилея за то, что в «Звездном вестнике» нет ссылок на предшественников. Создается, мол, впечатление присвоения идей Коперника и Бруно. Наивный Кеплер! Разве появился бы «Звездный вестник», если бы в нем были богопротивные имена? Что же делать?.. Давным-давно Галилей восклицал: «Я бы охотно согласился быть заточенным в темницу и влачил бы там дни на хлебе и воде, если бы это помогло торжеству истины». Легко делать рискованные заявления, находясь на свободе… Легко общаться с такими учеными, как отец Клавий и Кеплер. Господи, как хохотал бы Кеплер, послушав первых философов Римского университета! Они думают, что философия — это что-то вроде «Энеиды» или «Одиссеи». Они ищут истину не в окружающем мире, а в сличении текстов. У них нет ушей, и глаза их закрыты для света истины. Они силятся логическими аргументами, как магическими прельщениями, отозвать и удалить с неба новые планеты…
