— Мы не можем рассчитывать на то, что они ею обладают. Кто, кроме запредельников, додумался бы экспериментировать так далеко от Солнца? Если мы хотим достичь существ, которые не имели дела с запредельниками, выбор за гравитационными волнами, когда мы узнаем, как это делать.
Ангел предложил нам кресла и напитки. Когда мы уселись, я уже был перенасыщен полученной информацией. Карлос и Форвард увлеченно говорили о физике плазмы, метафизике и о том, что делают их старые друзья. Оказывается, у них очень много общих знакомых. И Карлос осторожно прощупывал почву насчет того, где находятся те или иные космологи, специализирующиеся на гравитационной физике.
— А вы все еще с Институтом сотрудничаете, доктор?
Форвард отрицательно покачал головой.
— Меня перестали поддерживать — недостаточно результатов. Но я пока могу использовать эту станцию, она собственность института. Когда-нибудь они продадут ее, и нам придется переехать.
— Интересно, почему они вообще вас сюда прислали, — Карлос пожал плечами. — В системе Сириуса тоже есть кометный пояс.
— Солнечная система — единственная, где есть цивилизации так далеко от светила. К тому же я могу рассчитывать на лучших людей, с которыми интересно работать. Кстати, будем ли мы обсуждать вашу проблему? — Форвард, похоже, вспомнил о моем существовании. — Шеффер, что думает профессиональный пилот, когда у него исчезает гипердвигатель?
— Он очень расстраивается.
— Есть ли у вас какие-нибудь предположения по этому поводу?
Я решил не упоминать про пиратов. Подожду, может, Форвард первым о них заговорит?
— Похоже, никому не нравится моя теория. — Я кратко пересказал спор насчет чудовищ в гиперпространстве.
Форвард вежливо выслушал меня, затем добавил:
— Подтвердить это или опровергнуть было бы сложно. Вам самому нравится эта версия?
Я пожал плечами.
— И почему гиперпространственные чудовища съели только ваш мотор?
— Гм... Черт, я пас.
— А вы что думаете, Карлос?
— Пираты.
— Ну а они-то как могли это сделать?
— Думаю, не без участия резкого гравитационного градиента с приливным эффектом, сильным, как у нейтронной звезды или черной дыры.
— Вы ничего подобного этому не найдете нигде в освоенном космосе.
— Я знаю. — Карлос выглядел расстроенным, это наверняка была маска. Раньше он вел себя так, словно знал, ответ.
Форвард покачал своей массивной головой.
— Не думаю, что и черная дыра способна дать такой эффект. Если это так, вы бы никогда об этом не узнали — корабль исчез бы в черной дыре.
— А если мощный гравитационный генератор?
— Гм... — Форвард ненадолго задумался, потом опять покачал головой.
— Вы говорите о поверхностной гравитации, умноженной на миллионы. Любой гравитационный генератор, о котором я когда-либо слышал, на этом уровне провалился бы в самое себя. Давайте прикинем... если рама, поддерживаемая статическими полями... нет. Рама бы выдержала, а остальная механика потекла бы, как вода.
— Вы мало что оставили от моей теорий.
— Мне искренне жаль.
Карлос покончил с короткой паузой вопросом:
— Как, по-вашему, начиналась вселенная?
Похоже, Форварда удивила смена темы, но мне стало не по себе. Пусть я и не бельмеса не смыслю в космологии, зато хорошо разбираюсь в поведении и оттенках голоса. Карлос выдавал прозрачные намеки, пытаясь навести Форварда на его собственные умозаключения. Черные дыры, пираты, Тунгусский метеорит, происхождение вселенной — все это он предлагал как путеводные ниточки.
— Спросите священника. Я же склоняюсь к Большому Взрыву.
— Мне тоже нравится эта теория, — произнес Карлос.
Эти буксиры для астероидов — они наверняка принадлежали станции Форварда. Как отреагирует Аусфаллер, когда три знакомых космических корабля войдут в его пространство? А какой реакции я бы от него хотел? Станция Форварда могла бы представлять собой роскошную пиратскую базу.
Почти наугад пробуренные лазером коридоры... А вдруг здесь две сети коридоров, соединенные только через поверхность астероида? Откуда нам знать?
Внезапно мне расхотелось знать и захотелось домой. Если бы только Карлос держался подальше от щекотливых тем...
Но он снова рассуждал о пожирателях кораблей.
— Эти десять миллиардов метрических тонн нейтрониума, которые вы использовали для тестовой массы. Она должна была получиться достаточно большой или плотной, чтобы дать нужное количество гравитационного градиента.
— Могла, непосредственно возле поверхности. — Форвард ухмылялся и держал ладони близко друг от друга. — Примерно вот такой ширины.
— Настолько плотной, насколько бывает плотной материя в этой вселенной. Слишком плохо.
— Разумеется. Но... вы когда-нибудь слышали о квантовых черных дырах?
— Да.
Форвард порывисто встал.
— Ответ неправильный.
Я выкатился из кресла, пытаясь сгруппироваться для прыжка, в то время как мои пальцы шарили третью пуговицу джемпера. Толку от этого не было. Я не практиковался в условиях такой гравитации.
Форвард был в середине прыжка. Он ударил Карлоса по виску, когда пролетал мимо, и поймал меня на пике своего прыжка. У меня не было опоры, но я его лягнул. Он даже не пытался меня остановить, просто схватил одной рукой оба мои запястья и потащил за собой.
Форвард был очень деловит. Сидя за контрольной панелью, он говорил, обращаясь к пилотам трех буксиров. Затылки трех голов без туловищ виднелись над краем консоли.
До меня его фразы доносились урывками: судя по отдельным словам, он приказывал уничтожить «Хобо Келли». Похоже, ему еще не было известно об Аусфаллере.
Форвард не терял зря времени, но Ангел стоял рядом с ним, всем своим видом демонстрируя задумчивость или печаль или то и другое вместе.
Мне в голову не приходило ничего конструктивного по поводу глядящего на меня Ангела, и я не мог рассчитывать на Карлоса. Нас привязали к противоположным сторонам центрального столба, под хватателем. С этого момента Карлос не произнес ни звука. Возможно, он умирал от страшного удара по голове.
Я испытывал на прочность путы, связывавшие мои запястья: какое-то металлическое плетение, холодное на ощупь и очень крепкое.
Наконец головы исчезли, а Форвард обратился к нам:
— Вы меня поставили в очень сложное положение.
И тут ответил Карлос:
— Думаю, вы сами себя в него поставили. — И, обращаясь ко мне: — Извини, Би.
Судя по голосу, он был цел. Хорошо.
— Ничего, все в порядке, — ответил я. — Но почему такое возбуждение? Что раздобыл Форвард?
