В связи с большой плотностью населения, всё наземное, да и большую часть водного и подводного пространства занимают сельскохозяйственные угодья. В том числе и тот самый парк, по которому я бродила в самом начале, на самом деле является ничем иным, как огромным садоогородом. Для большей продуктивности с единицы площади здесь всегда используют смешанные посадки. По сути, в Белокермане не растет ничего, что не собиралось бы с пищевыми или иными хозяйственными целями, даже красивые декоративные цветники перед центром переподготовки состоят из съедобных растений. Подумав, я поняла, что, в принципе, и на Земле могли бы создавать такие клумбы: например, из нескольких видов разноцветного гофрированного салата, кустов настурции, густых посадок укропа и петрушки. Другое дело, что у нас в большинстве мест такие посадки быстро стали бы ядовитыми из-за сильного загрязнения.
В Белокермане всего три города, а большая часть населения живет в своеобразных деревнях — огромных цилиндрообразных зданиях, расположенных в центре сходящихся спиралей дорог. В каждой из таких деревень располагается по несколько тысяч квартир, судя по контексту, одиночных (по крайней мере, число возможных жителей не превышает количество квартир). По словам куратора, получалось, что Белокерман — социально ориентированная страна, в которой нет безработицы даже как понятия, наоборот постоянно имеются свободные вакансии. Государство заботится о своих гражданах, поэтому каждый может обеспечить себе жилье и пропитание, а медицинское обслуживание и образование — бесплатны. Но мне с трудом верилось в такие заверения: скорее, это официальная линия политики, а на деле вовсе не всё так радужно. А если даже местные и живут припеваючи, то возникает вопрос: за чей счёт? На Земле такая картина наблюдалась, за редким исключением, в странах, которые тянули средства с соседей.
Центр переподготовки, в отличие от больницы, не находился под постоянным полем покоя, но за каждым рендером постоянно присматривал служащий белорун, который в любой момент мог активировать переносное поле, из-за чего некоторые из проходящих переподготовку находились под почти круглосуточным его влиянием. Проходя мимо них и попадая под воздействия поля, мне каждый раз приходилось собирать волю в кулак, чтобы не поддаться соблазну и не остановиться, с целью продлить приятное состояние. К счастью, наркотического привыкания поле не вызывало, по крайней мере, вернуться под его влияние хотелось только в первые секунды после того, как работа поля прекращалась, либо при сильном расстройстве. Иломор, как и предупреждал, старался пользоваться местным успокоительным по минимуму, поэтому под его поле я попадала только в случае бессонницы от избытка новых впечатлений за день или когда начиналась паника от непривычного внешнего вида, запаха и звуков, издаваемых другими разумными существами, проходящими адаптацию к новой жизни. А некоторые из рендеров выглядели, мягко говоря, страшно: мелкие, с дождевого и крупные, почти в метр в диаметре черви, насекомые, паукообразные, моллюски… Конечно, я была не единственным гуманоидом, но, глядя на часть из них, понимала, что к внешнему облику сходных с человеком существ привыкнуть ни чуть не проще, чем к негуманоидным видам. Если со вторыми возникала проблема распознания в них разумных, то первые вызывали стойкое ощущение неправильности и уродства из-за отличий в облике.
Кстати, не удержавшись, осторожно и не спеша я разузнала, каким образом в центр переподготовки попали другие рендеры. Всё-таки положение новоприбывших не так безнадёжно, как могло показаться вначале: при захвате им в вину не ставятся ни попытки к бегству, ни сопротивление при аресте, ни даже нападение, если рендер оказался загнан в угол. А вот любая попытка атаки в другой ситуации трактуется однозначно и агрессор сразу же отправляется в спецучреждение, где и будет пребывать остаток жизни.
Кроме кабинетных занятий, Иломор выводил меня на дальние прогулки. В это время я училась пользоваться местным транспортом, магазинами, столовыми, да и просто ориентироваться. Кстати, насчёт столовых: в первый же день куратор выдал мне пищевой код, велел его выучить и по несколько раз в день проверял, насколько хорошо я его запомнила. На закономерный вопрос, почему именно этому, а не чему-то другому уделяется такое повышенное внимание, Иломор ответил:
— Пищевой код очень важен для любого существа. Особенно для того, которое не относится к одному из доминирующих в данной местности видов. Любой продукт классифицируется по общей международной системе, и, зная свой пищевой код, ты всегда сможешь понять, что для тебя съедобно, а что — ядовито. Пищевой код указывается и в паспорте, но лучше, если ты сможешь назвать его и без документа.
Я кивнула, не отрицая логичность этих слов. Однако позже, когда появилось время проанализировать разговор, поняла, что выяснила недостаточно.
— Иломор, а ведь если существует код, который определяет питание существ, то должен быть ещё хотя бы для дыхания. А, если подумать, и ещё для многого другого.
— В этом нет необходимости, — отрицательно повел рукой куратор.
— Почему? — удивилась я. — Неужели всем людям подходит примерно одинаковый состав атмосферы?
Иломор некоторое время помолчал, наблюдая как я пытаюсь сделать заказ на терминале в магазине, а потом вздохнул.
— Нет. Но те, для кого эта атмосфера ядовита или просто не подходит по каким-то параметрам — погибают.
Я кивнула. Действительно, если без пищи ещё сколько-то можно продержаться, то чтобы задохнуться — много времени не надо.
— А состав атмосферы в Чёрной Дыре везде одинаков?
— Нет, бывают сильные различия. Но в Белокермане их нет, как нет и отличий по большинству других параметров, поэтому для местных жителей нет необходимости заучивать большинство жизненных кодов. Когда человек готовится выехать за границу — тогда их сообщают.
— Но ведь, наверное, можно узнать свои коды, и живя здесь? — обеспокоенная собственной безопасностью, спросила я.
— Можно. В любой больнице, — кивнул Иломор. — Но у тебя будут сложности.
— Из-за химеричности? — недовольно констатировала очевидный факт.
— Именно. Для большинства людей достаточно определить, к какому виду они принадлежат и заглянуть в справочник. Но бывают исключения. В нашей стране исследованиями неактуальных для данной местности и выживания разумного существа жизненных кодов занимаются немногие. Стоит эти анализы дорого и не оплачиваются государством.
Я взгрустнула, но настроение быстро исправилось. И воздух, и климатические условия Белокермана мне подходят, иначе бы это уже отразилось на самочувствии. А уезжать из страны пока нет никаких причин.
