И это чувство его подвело. Когда сержант согнулся, подавая руку ближайшему ратнику в шахте, Кикаха вогнал свой нож в его правую ягодицу. Шликрум закричал и упал головой вперед в отверстие. Кикаха пинком подбавил ему скорости. Раненый сержант повалился на солдата, который пытался выбраться из шахты; они оба рухнули на следующего воина; вскоре десять тевтонов с пронзительными криками вывалились из отверстия в потолке. Они падали друг на друга, и звуки ударов становились глуше по мере того, как росла куча тел. Шликрум, упавший последним, растянулся наверху живой пирамиды. Несмотря на рану, он пострадал намного меньше остальных. Скатившись на пол, сержант попытался встать, но не удержался на ногах и, упав рядом с телами товарищей, так и остался лежать, издавая тихие стоны.
Офицер в тяжелых доспехах рыцаря с лязгом подошел к нему и нагнулся, намереваясь спросить, что случилось. Из-за шума внизу Кикаха не мог расслышать слов, а потому решил заняться стрельбой из лука. Позиция оказалась неудобной, однако он научился стрелять под любым углом, и стрела, как всегда, угодила в цель. Попав в щель между плечевой и шейной пластинами, она вонзилась в плоть. Рыцарь рухнул наземь, придавив собой раненого сержанта. Кикаха заметил на спине офицера серебристый ранец, пристегнутый к доспехам ремнями. Он никогда не видел ничего подобного, но, к сожалению, на любопытство уже не оставалось времени.
Солдаты, взявшиеся было уносить раненых и убитых, побросали своих товарищей и разбежались, спасаясь от стрел. Послышался шум голосов, но после окрика офицера наступила тишина. Кикаха узнал голос фон Тарбета. И тогда он вдруг понял, что означало это вторжение или, вернее, дикая охота за его головой.
Фон Тарбет был королем независимого государства Эггесхайм — горной страны с населением около шестидесяти тысяч человек. Кикаха, проживавший в Дракландии под именем барона Хорста фон Хорстманна, одно время поддерживал с ним дружеские отношения. И их дружба продолжалась до тех пор, пока он не одолел короля в турнире на копьях. А когда фон Тарбет застиг в объятиях барона свою дочь, невинную принцессу, его недовольство переросло во враждебность. Король как бы ненароком, но довольно ясно дал понять придворным, что не будет мстить за смерть фон Хорстманна, если кто-то убьет его в стенах замка фон Тарбета. Узнав об этом, Кикаха тут же скрылся, а позже, поддерживая репутацию барона-разбойника, ограбил торговый караван, направлявшийся в Эггесхайм. Затем появились гворлы и Арвур. Кикахе пришлось забыть о титуле и замке. Спасая жизнь, он бежал на уровень Америндии. И с тех пор прошло уже несколько лет.
И все же вряд ли фон Тарбет пошел на такой риск ради мести Кикахе. А главное, откуда он узнал, что Кикаха здесь? Кто мог ему сказать, что Кикаха и есть фон Хорстманн? Допустим, по стечению невероятных обстоятельств он обнаружил врата и раскрыл способ их применения. Но почему тогда король вторгся в Таланак — самый неприступный город планеты? Слишком много вопросов оставалось без ответа.
Какое-то время спустя послышались тихие голоса и топот кожаных сапог. Конец лестницы отодвинулся от края отверстия, а потом ее вообще убрали. Кикаха понял, что тевтоны решили забраться наверх по другим шахтам. Конечно, многие из них остались без доспехов и оружия. Он задумчиво взглянул на груду амуниции у своих ног. Но фон Тарбет мог послать за подкреплением. И поэтому Кикаха решил убраться.
Увидев раненого воина, который выбирался из-под тел упавших солдат, Кикаха выпустил в него стрелу. Потом быстро выстрелил еще в пятерых, поскольку любой из оставшихся в живых со временем может стать его потенциальным убийцей. В течение пяти минут он переходил из туннеля в туннель, двигаясь то вправо, то влево. Трижды он замечал солдат, пробиравшихся вверх по шахтам, и посылал стрелу в переднего ратника. Дважды он стрелял через отверстия в людей, проходивших по коридорам.
Но Кикаха знал, что, как бы он ни старался, ему не перекрыть всех шахт. А короля дракландцев не устрашат потери. В шахты, которые он очистил от солдат, вновь лезли ратники — свет факелов и голоса указывали на то, что по ним поднимались новые и новые воины. Кикаха отбросил лук и колчан, оставив себе только ножи. Отыскав очередную вертикальную шахту, он начал карабкаться вверх. Он надеялся найти место, где отверстие шахты выходило наружу. И там, на склоне горы, выше улицы Общих Благословений, он мог бы попытаться скрыться.
Однако фон Тарбет наверняка учел эту возможность и, конечно же, послал лучников на верхние и нижние улицы.
Если бы удалось сбить солдат со следа, затеряться в путанице туннелей и дождаться темноты, Кикаха мог бы спуститься ночью по жадеитовому склону горы. Во многих местах ее покрывали выступы барельефов и орнаментов. Он мог бы добраться по ним до самой реки.
Кикаху томила жажда. Увлекшись изучением тишкветмоакских символов, он ничего не пил с самого утра. А теперь потрясение, бой и бегство иссушили его, как лист гербария. Нёбо покрылось толстыми сталактитами густой слюны; казалось, что в горле перекатывалась пустынная галька, раскрошенная копытами верблюдов.
В случае необходимости он мог бы перебиться без воды остаток дня и всю следующую ночь. Но это ослабило бы его. Следовательно, требовалось раздобыть воду. А поскольку существовал только один способ получить ее, Кикаха не долго мучился с выбором пути.
Он ползком вернулся к шахте, по которой только что карабкался вверх. И тут его осенило. Он даже улыбнулся. Да что это на него нашло? Неужели потрясение оказалось настолько сильным, что он лишился хитрости и нетрадиционного мышления? Надо же! Он едва не упустил свой шанс на спасение. Конечно, идея была абсолютно безумной, но ее ненормальность служила Кикахе лучшей рекомендацией и делала успех весьма вероятным. Если только еще не слишком поздно…
Без труда спустившись вниз, он добрался до груды доспехов. Солдаты больше не поднимались по этой шахте; видимо, теперь они предпочитали более удаленные проходы. Кикаха снял с себя тишкветмоакскую одежду и, засунув ее в кольчугу, спрятал в куче. Он торопливо надел доспехи, но долго не мог найти подходящей блузы и шлема. Наконец, разобравшись со снаряжением, он склонился над отверстием и окликнул солдат внизу. Кикаха в совершенстве умел имитировать чужую речь, и, хотя прошло несколько лет с тех пор, как он слышал эггесхаймский диалект, ему довольно легко удалось воспроизвести требуемые интонации.
Солдаты, затаившиеся внизу, заподозрили обман. Они, как оказалось, имели на плечах не только шлемы, но и головы. И все же им не хватило ума, чтобы до конца разобраться в происходящем. Они подумали, что Кикаха пытается заманить их в зону обстрела.
