Ознакомительная версия.
«На самом ли деле удалось сдержать революцию? » — в страхе спрашивал себя Мейраль. Он смотрел на проходящих мимо людей, на их серые невыразительные лица и удивлялся странному контрасту между этим спокойствием и волнениями прошедшей ночи. Да и сам он чувствовал себя довольнотаки потерянным и опустошенным.
— Пожалуй, что удалось… нет больше вчерашнего возбуждения, этого сумасшедшего жизненного ритма, толкающего людей на преступления.
Молодой человек поспешил увидеть дорогого его сердцу учителя. Старик-профессор едва успел подняться с постели и выглядел рассеянным и мрачным.
— Этот приходил, — прошептал он. — Жаловался, скрежетал зубами, потом исчез. Но, похоже, он еще вернется!
— Давно приходил? — спросил Жорж.
— Часа три будет… какой-то пришибленный, с порезом на шее… шапку где-то потерял… А когда он ушел, на нас вдруг навалилась такая дикая усталость!
— Со мной все то же самое! — поразился Мейраль.
— Сабина и дети еще спят. Ее надо спасать, Жорж. Не хочу, чтобы она снова попала в руки этого маньяка.
В этот момент лицо Лангра оживилось, маска усталости исчезла, и он проговорил трагическим тоном:
— Я совершил первое преступление, когда выдал дочь за него замуж, второе мое преступление — то, что я позволял ее мучить.
— В том нет вашей вины, вы же ничего не знали.
— Я не имел права не знать. Без сомнения, я ненаблюдателен и абсолютно не приспособлен к жизни: лаборатория лишила меня способности чувствовать и оценивать все с точки зрения обыкновенного человека, но никто не отдает свою дочь, не получив взамен каких-либо гарантий. Мне следовало посоветоваться с друзьями… и с вами в первую очередь. Вы из тех, кто никогда не станет рабом того или иного типа существования! Вы бы предостерегли меня.
— Не знаю.
— Нет, знаете. Не относитесь ко мне с вашей идиотской снисходительностью. Вы все знали!
— Я догадывался, что с этим человеком она не будет счастлива, — мягко произнес Мейраль. — И потом, я видел…
— Вы видели ее страдания! Вы знали, что она в опасности. Как вы могли не предупредить меня?
— Мне казалось, я не вправе был…
— Но почему?
Краска стыда залила лицо молодого человека, он порывисто пожал плечами, демонстрируя свою неуверенность.
— Проклятая щепетильность! — пробурчал профессор, впадая в состояние суровой задумчивости.
— Вы слышали, что бунтовщики повержены? И что президент республики убит? — внезапно спросил Мейраль, чтобы немного встряхнуть старика.
Лангр в отчаянии покачал головой и, густо покраснев, произнес:
— Ах, я ничего, ровным счетом ничего не знаю! Я презираю моих современников, и все же мне очень стыдно, что я так безразличен к их драме.
— Мы ничем не могли им помочь!.. Наше ничтожное вмешательство лишь усугубило бы ситуацию. Не о том я жалею. Наше предназначение — совсем в другом, и, к сожалению, до сих пор нам не удалось его выполнить. Кто скажет, что произошло, пока мы спали? Какие чудесные превращения мы пропустили, каких ценных наблюдений лишились? Все человечество поддержало бы нас, если другие…
— Если другие уже не заняли наше место!
Ученые переглянулись с тоской во взгляде и с ощущением глубокой утраты самого великого открытия в их жизни.
— А может еще не поздно? — первым заговорил профессор.
— Вчера, прежде, чем уснуть, я наблюдал приостановление развития нашего необычного явления. Хотя нельзя быть до конца уверенным: усталость буквально сразила меня. Но на редкость спокойное утро, последовавшее за столь страшным перевозбуждением огромной массы народа, бесспорно, указывает на некие нарушения в окружающей среде.
— Что ж, тогда за работу! Если, конечно, вас не ждет какое-нибудь срочное дело.
С первых же опытов — наиболее общих и простых — исчезли многие сомнения. Рефракция световых лучей вроде бы нормализовалась. Однако после прохождения спектра одновременно сквозь несколько оптических призм стали различимы некоторые аномальные изменения, и никак не удавался эксперимент с поляризацией.
— Сколько времени мы потеряли! — досадовал Лангр. — Все из-за этого проклятого Веранна. Остальные ученые работали, пока мы были втравлены, по его милости, в это абсурдное происшествие.
Блуждающим взором он всматривался в отдаленные уголки лаборатории, думая обнаружить там вымышленных соперников, давно ставших навязчивой мыслью несправедливо обиженного старика.
— Ведь все, кто имеет дело с оптикой… — горько вздыхал он.
— Кто знает! — задумчиво произнес Мейраль. — Вероятно, человеческому глазу доступно лишь то, что сейчас видим мы с вами, и никто не обладает иными данными.
— Но давно можно было выяснить причины феномена! На это могло хватить ночи.
Жорж едва заметно пожал плечами. Бесполезно было рассуждать об уже свершившемся факте: после драки кулаками не машут.
— Конечно. Но что тут теперь поделаешь? Развитие процесса все-таки продолжается. Происходят чрезвычайно интересные вещи, и, пожалуй, мы станем свидетелями еще более уникальных событий. Я это чувствую!
Склонившись над столом, он все это время с достойной истинного ученого тщательностью разглядывал поверхность одной из промежуточных призм, пропускающей лучи.
— Вижу небольшую аномалию фиолетового, — задумчиво произнес Мейраль после короткой паузы.
Профессор заметно оживился, словно скаковая лошадь перед пробегом:
— Аномалию? Какого рода?
— Все та же бледноватая пелена… постойте, зона фиолетового пропадает буквально на глазах. Впрочем, я могу ошибаться, мои умственные способности сильно пострадали за прошедшую ночь.
Они тут же принялись проверять заключение, только что вынесенное Мейралем. С помощью микрометра удалось установить отсутствие насыщенных отрезков фиолетового и явное сокращение объема и интенсивности остальных цветов спектра.
— Вы правы, тысячу раз правы! Привычной для нас яркости красок нет и в помине! Многие цвета поглощены соседними, а около трети спектра вообще исчезло, — заключил Лангр. — Разумеется, и фиолетовый…
Продолжать не имело смысла. Показания всех приборов были идентичны. Полное отсутствие как химического, так и фосфоресцентного эффектов не оставляло никаких сомнений по поводу исчезновения ряда оттенков фиолетового. Исследование различных типов освещения, начиная с распространенных газового и электрического и заканчивая светом, исходящим из специальных установок, работающих на бензине, стеарине, угле, даже древесине, неумолимо свидетельствовало о катастрофе.
— Похоже, самые худшие гипотезы могут воплотиться в действительность. Что все-таки случилось минувшей ночью в Европе? — сокрушенно произнес молодой человек.
Ознакомительная версия.
