— Как ты забрал их со Старьи? Уверен, что никто ничего не заметил?
— Абсолютно, Господин. Я взял три корабля, мы приняли, той же ночью и забрали взрослых жителей города на холме. Их списали, и все прошло безо всяких помех. Я считаю это своей самой удачной операцией.
Терскоми презрительно покачал гребнем.
— Нужно было привезти сюда одного из этих двуногих, чтобы я мог его осмотреть. Насколько они похожи на земных ДВУНОГИХ?
— Разница почти не заметна. У них рудиментарные хвосты, перепонки на ногах — океаническое происхождение, господин, и мелкие модификации половых органов — не о чем беспокоиться. У вас есть еще вопросы?
С ханжеской смесью презрения и угодливости Терекоми позволил внутренней части своего гребня позеленеть.
— Ты знаешь, зачем мы держим здесь эти дьявольские создания, Ибовиттер. Чтобы приготовить хорошее представление для приезжего инспектора и убедить его, что землян нужно держать сильной рукой. Почему ты решил, что они и земляне будут сражаться?
Артиллерист поднял руку в жесте тонкой иронии. Он был образованным нулом и много читал об истории обоих видов, которые так успешно уничтожал.
— Ответ, господин, как и большинство ответов, можно найти в прошлом. Группа двуногих будет сражаться с любой другой группой двуногих, руководствуясь законом, который называется Выживанием Сильнейшего.
— Это все, Ибовиттер. Твои заслуги будут вознаграждены. Я умею ценить преданность.
Слегка обиженный Ибовиттер вышел из комнаты, прошел по коридору, спустился на лифте и повернулся к двери Комиссариата. Прежде чем он до них дошел, трое крепких нулов схватили его и, несмотря на протесты, заперли в подземной камере. На следующий день было сообщено о его трагической гибели в дорожном происшествии.
Сразу после разговора с Ибовиттсром Терекоми пошел к Пар-Хаворлему, чтобы представить ему план относительно старьян.
Пар-Хаворлем принял его слова с умеренным энтузиазмом. Он был весьма доволен собой и не мог дождаться приезда Синворета, наслаждаясь артистизмом, с которым подготовился к обману этого нула. В действительности Пар-Хаворлем был хитрым админисгратором, пошедшим по кривой дорожке. Желание и возможность управлять легко сменяются стремлением к манипуляциям. Дергание за веревочки доставляло Пар-Хаворлему удовольствие, а использование своих жертв являлось побочным продуктом этого удовольствия.
— Ты рисковал, забирая старьян с их родной планеты, серьезно сказал он. — История последнего миллиона лет говорит об опасности предоставления двум расам хотя бы малейшей возможности к объединению. Есть жестокие правила, которые должны предотвратить такую возможность. Если твой гениальный ход когда-нибудь станет известен кому-то неподходящему например, Синворету — сомневаюсь, что даже твои купленные дружки с Кастакоры сумеют нам помочь.
Терекоми не понравилось слушать собственные аргументы.
— Никто не узнает, мы явились туда и исчезли тайно. А что касается объединения землян и старьян… Эти несчастные находятся на чужой планете и не знают местного языка, поэтому не будут настроены на переговоры. Да и Риварс тоже. Для него они захватчики, которых нужно ликвидировать, поэтому, хотя их конечное поражение неизбежно, прежде чем это произойдет, наш гость и его свита смогут увидеть первоклассную гражданскую войну.
— Ты хорошо придумал, — сказал Пар-Хаворлем, и гребень Терекоми покраснел от радости.
На так называемом внутреннем фронте произошли значительные изменения. Гэри Тоулеру повысили оклад и увеличили количество сверхурочных работ. Он заметил, что Пар-Хаворлем явно старается быть с ним вежливым, и среди персонала Города пошли сплетни о фаворите.
Тоулер сносил это мужественно. Растущую неприязнь остальных переводчиков он старался компенсировать неожиданными привилегиями, вытекающими из жизни в новом Городе.
Однако ничто не могло возместить ему все большей холодности Элизабет. За последние два года она смирилась со своей судьбой и даже повеселела. Она располнела и похорошела, став светлым пятном в одинокой жизни Тоулера, и сейчас он содрогался при мысли, что женщина начнет его избегать.
Накануне приезда Синворета Тоулер вернулся домой раньше обычного. Он уже перестал ходить за покупками, поскольку не любил сталкиваться с неприязненным отношением людей. Теперь продукты доставляли ему домой.
С аппетитом уселся он за одинокий ужин и, разрезав мясной рулет, нашел в нем пластиковую капсулу. Побледнев, он вытер ее салфеткой и открыл.
Сообщение было коротким: он должен явиться в мясной магазин вечером в 19.55, перед самым закрытием. Был разработан план вывоза его из Города на конференцию к крепости патриотов, а перед рассветом его должны были доставить обратно, чтобы он смог вернуться к работе. Сообщение подписал Риварс, почти легендарный вожак патриотов.
Тоулер уже не мог есть мясо, желудок его судорожно сжимался от волнения. Он уничтожил капсулу и, бегая по комнате, попытался взять себя в руки. Ему даже в голову не приходило, что можно не выполнить распоряжения, он знал, что, возможно, будущее Земли лежит на его плечах.
Когда зазвенел звонок, Тоулер на дрожащих ногах подошел к двери. Они никого не ждал.
Это была Элизабет. Как она была красива: узкое лицо с тонким длинным носом и не жесткими, но хищными чувственными губами. Губы, нос и светлые глаза создавали неповторимое целое, и Тоулер гордился, что немногие замечали ее особую прелесть. Два года, проведенные в Губернии, не сломили ее, а помогли повзрослеть.
— Какая приятная неожиданность! — воскликнул он. — Входи, Элизабет. Ты давно не была у меня.
— Пять дней, — с улыбкой сказала она, и он сразу заметил, что она осторожна.
— Пять дней — это слишком много, Элизабет. Когда я слышу, как на работе ты говоришь холодным партассианским языком, ты кажешься мне совершенно другим существом, как и я становлюсь другим рядом с тобой. Ты должна знать, что…
В ее глазах вспыхнул огонек — они меняли оттенок вместе с настроением.
— Прошу тебя, Гэри, не говори больше ничего, — умоляюще произнесла она, прервав его, — Мне будет труднее сказать тебе то, что должна.
Она умолкла и посмотрела вверх.
— Говори, что хочешь, — резко сказал он. — В этом новом городе нет шпионящих шаров и подслушивания. Говори, что ты хотела сказать.
— Мы не должны больше встречаться наедине. Спасибо за помощь в партассианском.
— Почему так внезапно?
— Ну… просто мне кажется, что у нас разные интересы. Это все.
Тоулер не относился к людям, которые настаивают или убеждают, но мог лишь принять ее слова к сведению. Внезапно ему захотелось оказаться далеко отсюда, избавить ее от произнесения слов, наверняка причиняющих ей боль. Он взглянул на женщину, и настроение его изменилось.
