— Сержант, может быть, ты всё же расскажешь мне, почему ваша древняя цивилизация сделала ставку на нас — молодых выскочек? Нас ведь даже нельзя назвать галактической цивилизацией, подавляющее большинство Землян даже не догадываются о нас, о нашей миссии. Наши силы практически равны нулю. В чём причина такого вашего внимания к нашим потугам?
Сержант не отвечал долго, целую минуту, я, было, решил, что он меня не услышал. Но вот я услышал вздох, так Чарли интерпретировал эмоции кристов.
— Видишь ли, капитан… Мы так давно пытаемся решить известную тебе проблему, столько сделано попыток, что просто по теории вероятностей давно должны обнаружить решение. Но, как видишь…Я принадлежу к приверженцам теории избранности. В соответствии с ней способ решения есть, но найти и использовать его нам не дано. Способ существует для избранных. Вы же обратили на себя внимание вашей невероятной живучестью. Я имею в виду вашу команду. И мы оказались очень близки к успеху, используя вас в качестве тарана. Вы уж простите меня… нас. Теперь не важно, что обстоятельства сложились не в нашу и не в вашу пользу. Появились новые возможности.
Откровения Сержанта показались бы мне диким суеверным бредом. Если бы это не говорил представитель древнейшей из известных на данный момент цивилизаций.
— Мне непонятно слово «избранность» в этом контексте. Кто кого избрал и каким образом?
— Избранность — некий набор, комплекс индивидуальных черт, дающий возможность переступить порог дозволенного. Совершить невозможное. Пока что единственные кандидаты — вы.
Угу. Разрешите представиться — мессия. Зовите меня просто — Спаситель Вселенной. Мания величия замаячила на горизонте, но я сбил её одним метким выстрелом:
— Мы с самого начала совершали одни ошибки. Где тут логика?
— Логика в том, что вы стали сильнее.
— А наша планета оказалась на краю гибели. Зачем нужна такая сила?
Тут-то и проявилась его нечеловеческая сущность, как мне тогда показалось.
— Важна не планета, важны вы, твой экипаж. Ваша планета, цивилизация выполнила свою миссию, она породила вас. В конце концов, если уж вам так необходимо общество себе подобных, останется Шааясс.
Я чуть не заорал в голос:
— Да ты понимаешь, что без Земли наши действия теряют всяческий смысл!? И мы теряем смысл, нам просто незачем будет жить.
Он снова вздохнул:
— Нет, ты пока ничего не понял. Но дальнейший спор считаю преждевременным. Между прочим, хочешь узнать, что произошло с твоим другом?
Сержант так взвинтил мне нервы, что я не сразу понял смысл фразы. Бросил коротко:
— Я знаю, что с ним произошло. Его убила та чёртова машина иллюзий.
— Нет, не машина иллюзий. Вы наткнулись на матрицу одного из олимпийцев, как вы их назвали.
— Что такое матрица? — задал я очевидный вопрос.
— Информационный одномоментный слепок разумного. Если разум — процесс, то матрица — временной срез процесса. Один из способов ухода из жизни у этих странных существ.
— Откуда ему взяться на верфи? Это ж не кладбище.
— Матрицы попадаются порой в самых неожиданных местах. Может быть, то был автор проекта «Хранитель». Кто знает.
— Вы и раньше находили матрицы? — разговор перестал раздражать, мне стало интересно.
— Ровным счётом двенадцать штук. Эта — тринадцатая. До сих пор мы и не думали, что кому-то захочется оживить матрицу, стать её продолжением и носителем.
— Но ведь это ценный источник информации.
— Нужной информации мы почти не нашли, как ты можешь понять. Иначе нынешний разговор не состоялся бы. Эта мода появилась у последних поколений олимпийцев. Они с трудом управлялись даже с простейшими вещами, которые остались им в наследство от великих предков. Это меня обнадёживает. В противном случае твой друг мог бы нам здорово помешать.
— Мой друг погиб… Я не понял, а куда делись сами предки?
— Загадка. Есть только неподтверждённые версии.
Я почувствовал, что устал и спать хочу.
— Хорошо, Сержант. Спасибо за информацию. Завтра мы уходим к Олимпу.
Он снова помолчал, сказал напоследок:
— Вы будете удивлены увиденным, уверяю… Спокойной ночи, капитан.
III
В первую очередь удивил нас сам полёт. Впервые я видел, как движутся звёзды. До сих пор даже при самых длинных прыжках изменение в их расположении мог заметить только Чарли. Вся наша предыдущая эпопея происходила в небольшом по масштабам галактики районе. В этот раз нам предстояло посетить место, расположенное почти в самом её центре. Растянутый прыжок длиной в пятьдесят тысяч световых лет длился четыре минуты. Звёзды летели нам навстречу короткими рывками, как при покадровом воспроизведении видеозаписи. Каждый рывок-кадр означал прыжок Большого Друга на сотню световых лет. Чарли решил не использовать привод на полную катушку, сказал, что боязно.
Способность говорить первым обрёл Иван:
— Нет, Чарли, с этими ударами по мозгам надо что-то делать. Вот тебе техническое задание на разработку — сделай так, что бы прекратились…
— Поди туда, не знаю куда. Может, вам просто засыпать на время полёта? Других способов не вижу.
Я подумал, что спать во время полета будет, пожалуй, неплохо — голова кружилась, тело отказывалось двигаться. Панорама за бортом поразила обилием света — звёзд столько, что они сливались местами в сплошные светящиеся поля.
— Слушай, Чарли, а мы где? Куда ты завёл нас… — затянул Иван, оглядывая небеса.
— Не бойтесь, я не заблудился. Отклонение в пределах расчётного. Для коррекции необходимы ещё два прыжка.
— О, боже, — простонал Мирон.
— И ещё. У нас пропала связь, слишком много гравитационных полей, помехи. Наши будут волноваться. Можно вернуться и предупредить, могу попытаться наладить связь, но не сразу.
— Ты что, издеваешься? Ты не видишь нашего самочувствия? — повторил стон Герке.
Самочувствие, кстати, пришло в норму. Я ещё раньше заметил, что стал переносить прыжки гораздо легче, чем вначале. Общение с «кашпировским» пошло-таки на пользу.
— Да, давай лучше двигай к месту назначения, — сказал я, непроизвольно напрягаясь.
— Как вам будет угодно.
И ещё два удара по мозгам, как и обещано.
Вот оно! Сержант прав, удивительное зрелище.
— Чарли, какова дистанция? — спросил я.
— Восемь миллионов километров.
— Какое же оно огромное! — вырвался возглас у Алены.
Оно. Как еще назвать то, что мы увидели? Издалека это походило на светящееся бесформенное облако, но когда Чарли увеличил изображение, стало видно, что перед нами гигантская решётчатая структура, состоящая из пересекающихся полос живого текучего пламени. Каждая такая полоска имела в ширину около сотни тысяч километров, а всё «сооружение» раскинулось на многие миллионы километров.
