— Тогда начни читать старые…
— Не поможет, Зейн! И потом, ты же знаешь, словомольная книга, если ее не поместить в герметичную оболочку, через месяц начинает чернеть и рассыпаться…
— В таком случае тебе, пожалуй, придется расширить свой кругозор, — сказал робот, с трудом отрываясь от толстого тома, который он перелистывал. — Он у тебя и правда узковат. Например, мы с тобой друзья, но готов побиться об заклад, ты не читал ни одной моей книги, даже из цикла о докторе Вольфраме!
— Но, Зейн, я не мог! — начал оправдываться Гаспар. — Ведь их издают только на катушках, рассчитанных на читающее устройство в корпусе роботов. Их даже на обычном магнитофоне нельзя проиграть.
— В издательстве есть печатные копии, которые выдаются всем желающим, — холодно сообщил робот. — Разумеется, тебе придется овладеть роборечью, но, по мнению некоторых, эти усилия окупятся…
— Э… — выдавил Гаспар, не зная, как уйти от неприятной темы. — Куда запропастилась эта старая карга? Пожалуй, надо позвонить Флэксмену.
Он кивнул на телефон около книжных полок.
— Тебя никогда не удивляло, Гаспар, что книги для роботов пишут живые существа вроде меня, а книги для людей сочиняют машины? — сказал Зейн, словно не услышав слова своего друга. — Историк, пожалуй, усмотрел бы здесь разницу между юной и вырождающейся расами. Для беспристрастного наблюдателя, такого, как я, совершенно ясно, что в вашем стремлении к словопомолу есть что-то патологическое. Стоит вам раскрыть свежесмолотую книгу, и вы тут же впадаете в транс, как от большой дозы наркотика. Тебе не приходила в голову мысль, почему роботы не способны воспринимать эту словесную кашу?
— Может быть, она для них слишком тонка! Да и для тебя тоже! — вспылил Гаспар, оскорбленный таким пренебрежением к его любимому чтиву. — И вообще, отстань от меня! Ешь и ешь меня поедом, сил нет!
— Побереги свои артерии, старая мышца! — миролюбиво сказал Зейн. — И при чем тут «есть поедом»? Каннибализм — это, пожалуй, единственная гадость, в которой две наши расы не могут обвинить друг друга.
И он снова уткнулся в книгу.
Звякнул телефон. Гаспар машинально снял трубку, хотел было положить ее обратно и наконец поднес к уху.
— Говорит Флэксмен! — рявкнула трубка. — Где, наконец, мой мозг? И что стряслось с двумя идиотами, которых я вам послал?
Пока Гаспар лихорадочно искал достойный ответ, в трубке внезапно раздалась жуткая какофония звуков, воплей и грохота. Затем наступила тишина, и в трубке раздался энергичный женский голос, произнесший с типичной интонацией секретарши:
— «Рокет-Хаус» слушает. У телефона мисс Джиллиген, секретарь мистера Флэксмена. Кто говорит?
Но Гаспар сразу узнал этот голос — голос Элоизы Ибсен.
— Седьмой взвод мстителей за словомельницы, — торопливо импровизировал Гаспар, маскируя свой голос хриплым и зловещим шепотом. — Немедленно забаррикадируйте двери! Несколько минут тому назад в вашем районе была замечена известная нигилистка Элоиза Ибсен с группой вооруженных писателей. Высылаем на помощь летучий отряд мстителей, который покончит с ними.
— Отменить высылку отряда, — тотчас ответил энергичный голос. — Писательница Ибсен арестована и передана в руки правительства… Да ведь это ты, Гаспар! О нигилизме я говорила только с тобой!
От хохота Гаспара кровь должна была застыть в жилах.
— Гаспар де ла Нюи убит! Смерть всем писателям! — и повесил трубку.
— Зейн, — окликнул он робота, все еще погруженного в книгу. — Нужно сейчас же возвращаться в «Рокет-Хаус». Элоиза…
В это мгновение в вестибюль осторожно вошла девушка, держа в каждой руке по большому пакету.
— Хватит болтать! — скомандовала она. — Помогите мне…
— Сейчас не до этого! — отрезал Гаспар. — Зейн, да будешь ты слушать или…
— Замолчите! — крикнула девушка. — Если я уроню их по вашей вине, я вам глотки перережу — ржавой пилой!
— Ну ладно, ладно, — уступил, поморщившись, Гаспар. — Что там у вас?
В руках у девушки было два больших разноцветных пакета. Один, четырехугольный, был обернут бумагой с красными и зелеными поперечными полосами, другой — овальной формы — был упакован в золотую обертку и перевязан широкой красной лентой с бантом.
— Берите вот этот, — приказала девушка. — Осторожно! Он тяжелый и очень хрупкий.
Взяв пакет, Гаспар посмотрел на девушку с возросшим уважением. Видимо, она была гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд, раз несла такую тяжесть в одной руке.
— Осторожно, не трясите его! — предупредила она.
— Если это тот «мозг», про который говорил Флэксмен, и он требует такой осторожности в обращении, — сказал Гаспар, — может быть, не стоит тащить его сейчас в «Рокет-Хаус»? Банда писателей учинила там очередной погром. Я только что узнал об этом по телефону.
Девушка сдвинула брови, затем покачала головой.
— Нет, отправимся немедленно и возьмем с собой мозг. Он там наверняка пригодится. Кроме того, собрать его в дорогу было нелегко, и я не хочу возиться снова. Тем более что я обещала ему взять его с собой.
Гаспар судорожно сглотнул и пошатнулся.
— Вы хотите сказать, что эта штука у меня в руках живая?
— Не наклоняйте его! И хватит глупых вопросов. Скажите своему металлическому приятелю, чтобы он оторвался от книги и взял второй пакет. Это снаряжение для мозга.
Зейн недоуменно обернулся, понял, что произошли какие-то события, замер на мгновение, прослушивая запись разговора, затем торопливо взял красно-зеленый пакет из рук девушки со словами:
— Извините, мисс. Я к вашим услугам.
— А это еще зачем? — спросил Гаспар.
«Это» было небольшим револьвером, который девушка держала под вторым пакетом.
— А, понятно! Вы будете нас охранять?
— Вот именно! — язвительно ответила девушка, держа в руке зловещую игрушку. — Я буду идти у вас за спиной, мистер, и, если вы уроните это пасхальное яичко, — скажем, из-за того, что кто-нибудь начнет перерезать вам глотку, — я выстрелю вам в затылок, прямо в мозжечок. Не тревожьтесь, это будет абсолютно безболезненно.
— Ну хорошо, хорошо, — раздраженно ответил Гаспар, направляясь к выходу. — А где же няня Бишоп?
— А вот это, — сказала девушка, — вы можете определить путем логических построений, пока будете идти и поглядывать под ноги, чтобы не поскользнуться на какой-нибудь банановой корке.
13
Веревка была изобретена в незапамятные времена, но и по сей день осталась полезнейшим предметом. И вот партнеры Флэксмен и Каллингхэм восседали за своим двойным письменным столом, живописно опутанные веревками. В кабинете царил полнейший хаос, повсюду виднелись обрывки документов, разорванные папки и хлопья пены из огнетушителей.
