«Остановить и обыскать всех пассажиров поезда 11.20 из Радина!»
Однако проверок не было. Состав замедлил ход и, лязгая колесами на стыках, подкатил к перрону столичного вокзала. Сонные пассажиры, в скудном голубоватом свете люминесцентных ламп похожие на трупы, столпились у выхода. Моури помедлил, чтобы оказаться в самом конце. Он неторопливо тащился по проходу среди нескольких кривоногий бездельников, пытаясь разглядеть, не поджидает ли его на вокзале батальон ухмыляющихся полицейских.
Если его действительно Ждет засада, остается только два варианта действия. Во-первых, можно бросить чемодан с драгоценной добычей, первым открыть стрельбу и попытаться исчезнуть в поднявшейся суматохе. В случае успеха он отделается легкими ранениями.
Второй вариант не многим лучше — подойти к самому свирепому верзиле-полицейскому и, сунув кейс ему в руки, сказать с видом простака: «Простите, офицер, но один из пассажиров бросил этот чемодан прямо мне под ноги. С чего это он вдруг?» Если сразу поднимется шум, есть шанс добраться до ближайшего угла, а там броситься бежать со всех ног.
Моури успел взмокнуть от напряжения, пока дошел до конца перрона и убедился, что страхи его были напрасны. Ему впервые пришлось убить человека, и за этот грех он расплачивался страхом, представляя полчища мчавшихся по его следам агентов Кайтемпи, — в то время как охота даже не началась. На перроне у барьера стояли двое полицейских, не проявляя ни малейшего интереса к потоку пассажиров; они зевали от скуки, лениво перебрасываясь фразами. Их взгляды равнодушно скользнули по лицу проходящего мимо Моури.
Но радоваться было рано. На вокзале его чемодан не привлекает внимания, но когда он появится с ним на улице ночного города, полиция вполне может заинтересоваться, куда и зачем направляется прохожий с чемоданом в столь поздний час.
Конечно, можно взять такси, но это тоже небезопасно. Водители имеют хорошую память и любят поговорить. А на допросе в Кайтемпи даже самый молчаливый из них станет весьма разговорчивым.
«— Это вы взяли пассажира с чемоданом, прибывшего поездом в 11.20 из Радина?
— Да. Молодой парень, в руках — небольшой чемоданчик.
— Заметили что-нибудь подозрительное? Может быть, он нервничал или выглядел усталым?
— Пожалуй, нет. Обычный пассажир. Он не местный. Говорил с настоящим машамским акцентом.
— Помните, куда отвезли его, а?
— Да, могу показать».
Немного подумав, он сунул кейс в автоматическую камеру хранения и решил дойти до дома налегке. Теоретически, чемодан мог спокойно оставаться там в течение суток. Но если его обнаружат, то используют как приманку.
В обществе, где для длинных рук компетентных органов нет ничего недоступного, у Кайтемпи имеются ключи от всех замков. Ее агенты могут вскрыть и обыскать каждый почтовый ящик, каждую камеру хранения в радиусе тысячи миль от места происшествия, если кому-то придет в голову, что это поможет найти убийцу. Когда он вернется за чемоданом, нужно будет держать ухо востро — не исключено, что около камер хранения случайно окажутся несколько мускулистых ребят.
Он быстрым шагом приближался к своему дому. До подъезда оставалось уже ярдов пятьсот, когда от темной стены на противоположной стороне улицы отделились два полицейских.
— Эй, ты!
Моури остановился. Они перешли дорогу и молча уставились на него. Затем один перевел взгляд на сверкающее звездами ночное небо, оглядел пустынную улицу и снова уставился на Моури.
— Поздненько гуляешь, а?
— А что здесь такого? — ответил тот извиняющимся тоном.
— Здесь мы задаем вопросы, — отрезал полицейский. — Где это ты был до сих пор?
— В поезде.
— Откуда?
— Из Камасты.
— Куда направляешься?
— Домой.
— На такси вышло бы быстрее, верно?
— Да, — согласился Моури. — Но я опоздал. Уже поздно, все машины разъехались. Так не повезло! — он сокрушенно вздохнул.
— Ну, целая история!
Тут вмешался второй полицейский. Он решил допросить подозреваемого по форме номер семь: угрожающе сузил глаза, выставил челюсть и заговорил хрипловатым голосом. Иногда ему удавалось таким образом добиться виноватого взгляда или, наоборот, выражения абсолютной — и потому крайне подозрительной — невинности. Он был большим специалистом по части тактики номер семь, постоянно тренировался на жене и репетировал в спальне перед зеркалом.
— А может, парень, и духу твоего не было в Камасте, а? Может, ты любишь гулять по ночам и что-нибудь клеить на витрины и стены?
— Нет, что вы, офицер, — сказал Моури, внутренне содрогнувшись. — Что мне, делать нечего? Разве я похож на психа?
— Пожалуй, это не слишком бросается в глаза, — признал полицейский. — Но какой-то тип, ненормальный или совсем наоборот, начал развлекаться такими дедами.
— Ну, конечно, я понимаю, вы хотите его поймать. Я и сам психов не люблю. Меня от них прямо трясти начинает. — Он сделал нетерпеливый жест. — Если собираетесь делать обыск, то, может, приступим? У меня был тяжелый день; устал, знаете ли, как собака и хочу поскорее домой.
— Нет, думаю, это лишнее. Покажи документы.
Моури достал карточку. Первый полицейский только взглянул на нее, а второй даже не стал себя утруждать.
— Ладно, иди. Но учти, если будешь разгуливать по ночам — нарвешься на неприятности. Идет война, понятно?
— Да, офицер, — ответил Моури робко.
Он спешил убраться от них подальше, возблагодарив Бога и судьбу за то, что предусмотрительно избавился от багажа. Если бы чемодан был при нем, вряд ли бы удалось отделаться так легко. Если бы полицейские попытались обыскать чемодан, ему пришлось бы предъявить реквизированной у Салланы удостоверение. Но Моури не хотел с этим торопиться — пока убийство Свинорылого не обнаружат и скандал не поутихнет.
Добравшись до своего жилища, он разделся, но уснул не сразу. Лежа в постели, он еще раз внимательно рассмотрел удостоверение Кайтемпи. Это был документ исключительной важности, и теперь Моури разрывался между двумя противоречивыми желаниями: избавиться от него или поскорее использовать.
Если учесть особенности социально-политической системы Сирианской Империй, то удостоверение Кайтемпи, несомненно, может наводить ужас на любой принадлежащей сири планете. Один вид крылатого меча заставит девяносто девять процентов гражданского населения бухнуться на колени и прославлять тайную полицию, зарывшись носом в грязь. В этом для «осы» и заключалась ценность подобного документа. Однако Земля не снабдила Моури подобным оружием — он сам добыл его. Очевидно, земная разведка не располагала оригиналом такого удостоверения.
Там, среди звезд, на зелено-голубоватой планете под названием Земля, способны сделать дубликат чего угодно, кроме человеческой жизни; да, пожалуй, и с нее могут снять копию. Возможно, там нуждаются в этом удостоверении. Ведь таким документом можно снабдить каждую «осу» и спасти многих разведчиков, обреченных в иных обстоятельствах на мучительную смерть.
Но для него пожертвовать удостоверением в пользу своего земного начальства равнозначно потере ферзя в шахматной партии. Он долго колебался, но перед тем, как заснуть, все же решил в первое же посещение пещеры отправить подробный отчет о своих успехах и уникальном документе, который ему удалось добыть. Пусть Земля решает, что с ним делать.
В полдень Моури вернулся на вокзал, послонялся там минут десять, делая вид, что встречает кого-то. Придав лицу слегка утомленное, скучающее выражение, он внимательно изучал обстановку. Пятьдесят или шестьдесят пассажиров, с таким же безразличным и утомленным видом, находились неподалеку от камер хранения. Казалось, за камерами никто из них не наблюдал. По вокзалу болталась дюжина типов весьма мускулистого сложения, в манерах которых проглядывало нечто официальное; однако они, в основном, следили за пассажирами на перроне.
Наконец он решил рискнуть; неторопливо подошел к своей ячейке и вставил ключ в скважину, жалея, что не имеет третьего глаза на затылке. Открыв дверцу, Моури вытащил чемоданчик и оглянулся. В этот момент, держа в руках улики своего преступления, он чувствовал себя крайне неуютно. Если что-то должно произойти, то именно сейчас. Тяжелая лапа опустится на его плечо, раздастся торжествующий рев, и люди с хищным оскалом и безжалостными глазами сомкнутся вокруг него..
Но этого не случилось. Он медленно двинулся к выходу, настороженный, как лисица, заслышавшая вдали лай гончих. За вокзальными воротами он вскочил в рейсовый автобус и забился в угол, бросая по сторонам осторожные, внимательные взгляды.
Возможно, никто не заметил его, никто им не интересовался, никто не шел по его следам, и люди Кайтемпи все еще безуспешно обшаривают Радин, не имея ни малейшего представления, где продолжать поиски. Но Моури не мог успокоиться, опасаясь недооценить их профессионализм. Оставался один шанс из тысячи, что он ничего не заметил и привел их прямиком к камере, что его решили оставить на свободе, надеясь выйти на остальных членов мифической Партии Свободы Сириуса.
