— Не понимаю, сэр Платон, - замотал головой толстяк. - Если они пытались починиться, то почему снимали оборудование, а не устанавливали его?
— Стабилизатор все равно отломан. Кондиды наверняка пытались заменить снятыми блоками какие-то другие, вышедшие из строя. Плохо.
— Почему плохо?
— Не люблю делать раскопы мест, где люди до конца боролись за свою жизнь и проиграли. Видно, как они старались, как почти добились своей цели, а потом умерли рядом, царапая стены от кислородного голодания или пытаясь от страшной жажды пить собственную мочу. Находил я и остатки вываренных до мочало-образного состояния ремней, и кожу ботинок, и погрызенные человеческие кости. Уж лучше кладбища рыть. Или туалеты.
— Смотрите, иллюминатор! — поднял руку к широкому глянцевому окну миллионер.
— Нет, сэр, это корпус. Отвалилась термостойкая панель. В общем, корабль не жилец. Давайте осмотрим с другой стороны.
Второй борт корабля выглядел еще более удручающе: тут и там зияли проплешины потерянных панелей, а на целых лохмотья огнеупорных волокон выпирали наружу, словно белесый мех огромного зверя.
— Кажется, они со всего маха грохнулись о поверхность именно этим бортом, - предположил археолог, - а уже потом перекатились на брюхо. Жесткая получилась посадочка. Вряд ли кто-то уцелел.
— А кто тогда потрошил стабилизатор? — напомнил толстяк и на всем ходу уткнулся Атлантиде в спину. - Что случилось, сэр?
Археолог молча указал на борт. Сверху вниз, незаметная издалека из-за пышного ворса, змеилась широкая, почти метровая сквозная трещина.
— После таких ударов люди не выживают, сэр Теплер. А если чудо сохраняет жизнь какому-нибудь безнадежно искалеченному существу, то оно вскоре задыхается из-за разгерметизации отсеков. Каркас перекосило, все переборки и силовые бимсы повело. В таких условиях могут уцелеть только специальные ударо– и теплостойкие сейфовые отсеки.
— Значит, собранная коллекция погибла?
— Давайте заглянем внутрь. У вас на голове, на самой макушке, широкая полоса. Если провести по ней пальцами, включится подсветка. Идем?
— Разумеется, сэр.
— Тогда берегитесь острых краев. Можно порвать ткань скафандра.
Под наружным корпусом, видимо, находился танк с жидким кислородом. После катастрофы газ вытек, оставив гулкую емкость, пронизанную тонкими, истыканными множеством отверстий переборками. Трещина во втором, внутреннем прочном корпусе проходила напротив наружной, и напарники сразу полезли туда.
Они оказались на продовольственном складе. Экипаж давно опустошил плотно составленные стеллажи, и только англоязычные надписи «крупы», «свежая зелень», «мясо консервированное» показывали их прежнее предназначение.
Протиснувшись по ажурным полкам к задраенному люку, Атлантида попытался его открыть, но створку заклинило намертво.
— Позвольте мне, сэр. - Толстяк отодвинул Платона и со всей силы нанес удар ногой. Люк возмущенно загудел, но на пару миллиметров сдвинулся. - Еще разик… Еще…
Створка распахнулась на всю ширину и гулко ударилась о стену. Напарники вошли в коридор, разрезая мрак яркими лучами. Судя по тому, что под ногами находился пол, мертвый корабль действительно лежал на брюхе.
— Куда теперь, сэр Платон?
— Попытаемся найти входной шлюз. Не все же нам через трещину лазить, сэр. Думаю, он находится ближе к корме.
Они двинулись вперед, поводя головами и вместе с ними — лучами света из стороны в сторону. Через полсотни метров напарники наткнулись на раскрытый стенной шкаф. Декоративная панель валялась на полу, а предназначенная для приборов полость оказалась полностью опустошенной: остались только следы крепежа отдельных блоков и проводки.
— Что это значит, сэр Платон?
— Пока не знаю, сэр, - пожал плечами Атлантида. - Скорее всего, они разбирали второстепенное оборудование, чтобы отремонтировать основное.
— Значит, кондиды уцелели?
— Не знаю. Ага, вот и он.
В отличие от легких катеров, внутренние двери шлюзов на крупнотоннажных кораблях закрывались всегда—они входили в силовую схему внутреннего прочного корпуса. Без разрешения бортпилота открыть их не мог никто, но обесточенная запорная система не смогла устоять против нескольких ударов альпенштока: Атлантида, без премудростей разбив закрывающую механизм панель, задвинул языки замка, после чего раскрутил вал ручного запора. Сломанное устройство не смогло препятствовать и тому, что напарники открыли внешний люк, не побеспокоившись закрыть внутренний.
— Теперь поищем рубку, сэр, - сказал Атлантида и вновь углубился в лабиринт безмолвных коридоров.
На жилой палубе каюты стояли распахнутыми, в местах обычной установки стержней объемных проекторов зияли грубые разломы. Похоже, кто-то действительно безжалостно уничтожал все лишнее во имя высшей цели. Теперь уже и сам археолог начал сомневаться в смерти людей. Он торопливо продвигался в самый центр корпуса, туда, где обычно находится рубка управления.
Согласно инструкции, помещение в центре корабля во время посадки обязано герметично запираться, образуя внутреннюю герметичную капсулу безопасности, - однако двойные створки стояли отворенными. Напарники шагнули внутрь и остановились. По обе стороны от центрального прохода, ведущего к четырем постам управления — капитанскому, штурманскому и пультам первого и второго пилотов, - стояли несколько рядов кресел. В них, прочно пристегнутые ремнями, одетые в прекрасно сохранившиеся синие комбинезоны, покоились чистые человеческие костяки.
— Вот и экипаж, - вздохнул Атлантида. - Свободных кресел нет. Здесь находятся все.
Он спустился к капитанскому пульту, привычно пробежал пальцами по панели. Нашел нужное углубление, глубоко вдавил клавишу и извлек кристалл памяти. Положил в нагрудный карман.
— Бортовой журнал, - оглянулся он на толстяка. - Нужно будет передать его в архив космофлота. На нем все, что осталось от этих людей.
— Но ведь... - не решился сразу возразить Вайт. - Но ведь по нему этот корабль сможет найти любой!
— Пускай. Это даже хорошо, сэр, если кто-то прибудет сюда, чтобы отдать последний долг погибшему экипажу. Коллекцию находок мы с вами вывезем, так к чему отправлять мертвых в небытие второй раз? Пусть хоть история их последнего полета останется людям.
— Наверное, вы правы, сэр, - признал миллионер. - Странно, что они разложились. Ведь на планете нет жизни?
— Зато она есть на корабле. Микроорганизмы уцелели и успели сделать свое дело, пока воздух не утек через повреждения и не смешался с местной атмосферой.
— Понятно, сэр. А где, по-вашему, хранятся находки экспедиции?
