Неужели и ОНА?..
— Смотри, — сердито прошептал шеф.
На мраморной плите лежало девичье тело. Даже смерть не убила красоты. Судорожно вытянутые вдоль тела руки, на яйце следы мук. Григор склонился над нею, еще не веря очам. Не она! Не Галя! Весьма похожа, но не ОНА! Вот маникюр. Лиловый. А Галя не делала. И ногти длинные, модные. Медикам таких нельзя. Немного подкрашенные глаза, а Галя не красилась. Нет, нет, это не ОНА!
— Не она, — хрипло сказал Бова, взволнованно поглядывая на шефа.
— Как не она? — растерялся шеф. — Ты это… точно?
— Да. Абсолютно. Не она!
— Тогда это усложняет дело. Документы при ней были на имя Куренной Гали.
Документы настоящие, не подделка. Кто же это? И где Куренная? Ее выкрали? С какой целью? Тут действовал не простой преступник. Отца убили, дочь выкрали.
Вместо нее подсунули труп другой девушки. И все это — ради чаши? Что ж она значит, откуда она?
— Тысяча узлов, — прошептал Григор.
— Придется тебе их развязывать…
— Буду, — ответил Григор, ощущая, как в его сердце возрождается неясная надежда.
— Я ее найду и под землей…
— Вероятно, это сложнее, голубчик, нежели под землей, — задумчиво промолвил шеф.
Они попрощались с дежурным и вышли из морга. Остановились возле машины.
— Вот что, — сказал шеф. — Садись и кати в Павловскую больницу. Иди к главному психиатру. Расспроси о Куренном. О том свете, о чертях, демонах, о чем угодно.
Ты понял? Нас интересует все, что связано с ним. Ученые пренебрегли его рассказом, а мы не имеем права. Кумекаешь?
— Я понял!
— Бывай. Я жду, голубчик. Вот дело, о котором ты мечтал. Я доберусь трамваем…
Глава 2. Встреча с предками
Главврач психиатрической больницы, толстенький, веселый человечек, заинтересованно осматривал с ног до головы Бову, подозрительно покачивал головою.
— Ну дался он вам! Носитесь с ним, как дурень с писаною торбой! Элементарная шизофрения, депрессивный психоз, яркие галлюцинации. Не забывайте, что он работал директором водочного завода. А возле чего ходишь — то непременно понюхаешь. А это такая штучка, что… Следствия не требуют объяснений. Ха-ха!
Бова не поддержал шуточный тон врача, хмуро смотрел на его багровый нос, думал:
«Не знаю, как покойный, а ты ее, голубушку сорокаградусную, уважаешь, весьма уважаешь». А вслух произнес:
— Да ведь сначала определили, что он здоров?
— Сначала. А потом — началось. Чудеса, да и только!
— Может быть, с точки зрения медицины все именно так, как вы говорите. Но дело непростое. Криминал. Его убили.
— Неудивительно. Человек удрал из психбольницы в таком состоянии. Если бы вы видели, что он тут вытворял. Натягивал на себя лохмотья, напялил шапку из газеты, смастерил булаву из арбуза; а потом объявил себя гетманом запорожским.
Начал воевать. С бурьяном в саду… Рубил репейники, бился головою в стену.
Кричал, что всех казаков надо поднимать против татар, турков и всяких прочих басурманов…
— Почему же такая несовременная шизофрения? — поинтересовался Бова.
— Какая-то генетическая струя, — пожав плечами, объяснил врач. — Фамилия — Куренной. Вероятно, его предки были казаками. Что-то в генах затаилось, оттеснилось в глубь подсознания. В результате психического потрясения гипертрофированные накопления прошлого прорвались в сферу актуального сознания и разрушили, психику…
— Пусть так, как вы говорите, — согласился Бова, чтобы скорее прекратить этот разговор. — Но странно, что человека в таком состоянии убили… Зачем?
— Вероятно, на кого-то напал. Представляете? Выскакивает человек из кустов, размахивает булавой или какой-нибудь палицею, кричит: «Бей татарву!»
Набрасывается на кого-то. Тот, безусловно, защищается. Нет времени разобраться — больной или бандит. Случайное убийство!..
— Не случайное, — решительно возразил Григор. — В мою компетенцию не входит разглашение всех подробностей. Я бы хотел познакомиться с тем, что он рассказывал. Вы записывали его рассказы?
— Вы что? — захохотал врач. — Разве я спятил? Если бы мы записывали весь бред больных, то не хватило бы бумаги. Ха-ха-ха! Впрочем, некоторая бредятина параноиков может быть интересной. Ручаюсь! Просто есть великолепный бред!
— Жаль! — сказал Бова. — Я считал, что вы что-нибудь записали.
— А он сам записал, — сказал врач.
— Что? — не понял Григор.
— Да свою же бредятину. «Приключения». Я начал их читать, а потом плюнул и оставил. Накрутил такого, что сам черт ногу сломит.
— Вы дадите мне? — взволнованно спросил Бова.
— Пожалуйста, уважьте! — хохотнул врач. — У нас такого творчества — мешками можно таскать. Быть может, еще что-нибудь прихватите заодно? Ха-ха! Почитать вашим детективам? А?
— Не надо, — сдерживая раздражение, ответил Бова. — Дайте мне то, что писал Куренной.
— Хорошо, хорошо, возьмите. Ничего не понимаю, хоть убейте. Зачем вам вся эта история?
Он принес Григору толстую тетрадь в коленкоровом переплете, а сам, взглянув на часы, начал снимать халат.
— Мне пора, голубчик. Мое время истекло. Больные больными, а дома тоже следует бывать. Иногда. Ха-ха-ха!
Григор попрощался с врачом, доехал до Красной площади. Потом пешком двинулся к Днепру. Сел в уютном местечке за кустами. Внизу мальчишки удили рыбу, весело перекликались теплоходы. Но Григор уже не слыхал ничего. Он раскрыл тетрадь. На первой странице размашистым, спешащим почерком было начертано:
«В Президиум Академии наук».
А немного ниже:
«От гражданина Куренного Андрея-Филипповича».
Затем огромными буквами вразрядку:
«З А Я В Л Е Н И Е»
Дальше текст заявления:
«Хотя меня и считают сумасшедшим, но я таким себя не считаю. Все, что со мной произошло, было в самом деле, а не в воображении. Доказательством этого является мое многолетнее отсутствие на земле и чаша (бокал), прихваченная мною на том свете, куда я внезапно попал. Чашу компетентные органы передали в научные учреждения, а там люди всякие бывают, могут меня оболгать. Чтобы избегнуть лишних разговоров, я пишу вам эти воспоминания. Искренне желаю, чтобы наука воспользовалась ими. Клянусь, что все от начала до конца — правда, то, что я здесь описываю, в чем и расписываюсь».
Андрей Куренной.
…Как сегодня помню, была осень, бабье лето. В ясном небе плыла паутина. Ни облачка. В такие дни хорошо собраться с товарищами, выпить, закусить, покалякать.
