Вооруженные противостояния, баталии и стычки перемежаются рассуждениями о путях развития марсианской цивилизации и религиозных воззрениях. Однако для текста этого оказалось недостаточно. От заурядных НФ-боевиков роман отличает разве что смакуемая натуралистичность и потуги на демонстрацию читателям «окопной правды» войн будущего.
Не порадовала и работа переводчика, допустившего в тексте чудовищно много всевозможных ляпов — как лексико-семантических, так и фактологических.
Сергей Шикарев
Глеб СОКОЛОВ
АДАМ & АДАМ
Москва: ФОРУМ, 2007. — 256 с. (Серия "Другая сторона"). 8000 экз.
«Человечество будет разделено на две неравные части…» — Глеб Соколов, кажется, поправляет или уточняет известную формулу Айзека Бромберга. Во-первых, никакой сверхцивилизации, лишь матушка Эволюция. А во-вторых, что важнее всего, человечество делится на три и более класса.
В романе затрагивается нетривиальная идея: из Центральной Африки, откуда вышел в своё время Homo sapiens, появляется новое человечество, называемое одними людьми-индиго, а другими — людьми-дьяволами. Эта идея и сама по себе могла бы стать забавной, однако Соколов готовит новый сюрприз: вот-вот опять-таки из африканского леса выйдет еще одно человечество, превосходящее и этих Homo novus. А еще по земле разгуливают генетически «пробужденные» неандертальцы. И все эти расы — под видом наших современников. Вокруг всего этого развернута криптологическая антиутопия с махинациями фашиствующих чиновников, с заговором всемирной организации людей-дьяволов с гениальным маньяком-генетиком и благородным русским следователем Иваном Кожедубом, противостоящим всему миру.
Пересказ такого рода может вызвать однозначную реакцию: перед нами очевидный бред. Но в исполнении Соколова подобный сумасшедший коктейль превращается в энергичную, логически выстроенную, остроумную и неглупую книгу. Достигается это странным сплавом сверхэнергичного экшена и демонстративного гротеска, чистого действия и интеллектуальной рефлексии.
Забойный эпизод, гипертрофия характеров и обстоятельств оборачиваются у Соколова отнюдь не пародией на массовые и околомассовые жанры, — это представление мира как насыщенного жизнью пространства, а подобная насыщенность всегда немного чрезмерна (нормативна только серость). Соколов хочет наблюдать и описывать только избыточные, гиперболизированные взаимодействия между персонажами, и как существами разумными, и как носителями инстинктов своих популяций.
Данила Давыдов
Вадим ПРОСКУРИН
ПРИВИВКА ОТ КОСМОСА
Москва: ЭКСМО, 2007. — 416 с. (Серия "Русская фантастика"). 8100 экз.
Космос — не игрушки! Тем более, что любое путешествие через Вселенную — билет в один конец. Да и вообще: у людей аллергия на межзвездные перелеты. О какой уж романтике вы говорите! Ни тебе суровых капитанов, ни обворожительных стюардесс, ни калейдоскопа новых миров в иллюминаторе. Бороздят бесконечное пространство холодные железки грузовых судов, управляемых автоматами. Правда, на кораблях все же есть несколько капсул для беглецов-неудачников, не сумевших реализовать себя на Земле.
Главный герой романа — один из таких ренегатов, оторвавшихся от счастливого социума. Его цель — затерянная в Дальнем космосе, безжизненная, ледяная планета Мимир. Там-то, на глубине пятисот метров от поверхности, изгой собирается найти свое счастье. Однако судьба прокладывает для героя совсем другой курс…
Ну что тут сказать? Дальний космос. Редкий фантаст проигнорировал благодатную тему: освоение Вселенной — великая мечта человечества. Однако, избрав в качестве декораций для романа космический антураж, автор должен отдавать себе отчет в том, что, сотворив очередной сиквел «Дюны» или «Марсианских хроник», он рискует оказаться всего лишь жалким подражателем.
Не миновал этой западни и Проскурин. Добротный, бодро написанный межзвездный экшен, читается легко, непринужденно… И столь же легко выветривается из памяти — роман сконструирован из стандартного набора приемов. Автор даже не пытается нарушить инструкцию по сборке.
Комплект ситуаций, походящих на логические задачки, нанизан на единственную сюжетную линию, по которой, словно по проспекту, шествует Алекс Магнум, чернокожий американец из Бронкса. Над бывшим студентом Йеля, а теперь беглецом и отщепенцем, подобно ангелу-хранителю, парит авторское обещание: «Доживешь до финала!» Интригующая завязка уже к середине книги превращается в череду счастливых совпадений и чудесных избавлений.
Николай Калиниченко
Михаил ПОПОВ
ПЛЕРОМА
Москва: Корпорация "Сомбра", 2007. — 384 с. 3000 экз.
Михаил Попов смоделировал ситуацию, при которой возникает нечто вроде рая земного. Одни открывают почти бесплатный и совершенно бездонный источник энергии. Другие находят способ реализовать идеи Николая Федорова относительно воскресения всех ранее живших людей по мельчайшим частичкам праха. Происходит физический катаклизм, в результате которого исчезает возможность удрать куда-либо с Земли, а по всей планете навечно устанавливается «полдень в средних широтах в конце лета». Социальный катаклизм убирает государства, оставляя почти невидимые структуры как-бы-управления. Человечество хорошо кушает и штатно благоденствует.
Весь этот антураж автор монтирует ради ответа на вопрос: если людей освободить от необходимости постоянно вкалывать, переживать от предчувствия смерти и встраиваться в социальные иерархии, удастся ли им «перевоспитаться»? Обратиться к собственным душам, найти всех обиженных при жизни, искупить нанесенный им урон? Тем более что новые власти с ощутимым нажимом подталкивают воскресших к большой этической работе…
Ответ получился неоднозначный. Попов тонко показал: рай земной кого-то делает лучше, а кого-то развращает. И, по словам одной из героинь, старое зло не расщепляется, зато новое синтезируется.
М.Попов в разное время выступал как поэт, автор прозы основного потока, детективщик, фантаст, выпустил два десятка книжек, увешан литпремиями, как новогодняя елка шариками. Он искусно владеет «психологическим письмом», превосходный стилист. И роман его любителям интеллектуальной НФ, полагаю, придется по душе. Если бы еще только автор не лез в табуированную зону «а это все приснилось герою», которая у него реализуется в виде финального постмодернистского выверта — мир совмещается с текстом одного из второстепенных персонажей… Взялся писать фантастику — пиши! И не стоит делать вежливые оговорки, дескать, все вышесказанное, хи-хи, понарошку.
