Под большим деревом была устроена спортивная площадка. Нарини прыгала в высоту. Прыгала хорошо, легко. Оба ее брата были рядом, они поднимали планку, когда надо. Мое появление они встретили настороженно, словно боялись, что я без их разрешения приглашу сестру в кино. Они были еще подростками, худыми, черноглазыми и злыми.
Я увидел, какая Нарини длинноногая.
— У вас замечательные данные, — сказал я. Нарини смутилась. Она стояла передо мной, как нашалившая девочка, ее серые глаза были почти на одном уровне с моими.
— Спасибо, — ответила она после паузы и поглядела на братьев.
— А какой у вас личный рекорд? — спросил я.
Брат справа ответил:
— Метр девяносто.
Второй дернул его за рукав.
— Это далеко до женского рекорда планеты?
— Женского? — удивилась она.
Неожиданно второй брат крепко взял ее за локоть и, не говоря ни слова, повлек к дому. Первый брат прикрывал тыл.
Кстати, я когда-нибудь видел на соревнованиях женщин с Дарни? И на космодроме среди встречавших не было ни одной женщины…
Я поднял планку, укрепил ее на двухметровой высоте. Когда-то я брал два с половиной, но теперь тренируюсь редко, а когда тебе за тридцать, отяжелевшее тело плохо подчиняется ногам.
Разбежался, прыгнул и сбил планку. Раздобревший чиновник.
Я рассердился на себя и поднял планку еще на десять сантиметров. Отошел подальше, к самому дереву. Бежать надо было по траве, только последние два метра были посыпаны песком. Я мысленно представил себе, что должен взять два двадцать.
Упал я неудачно, ушиб локоть о песок. Несколько секунд лежал в неудобной позе и глядел на планку, которая долго вздрагивала — я все же задел ее. Она думала, упасть ей или пожалеть бывшего спортсмена. Потом пожалела и замерла.
— Ты молодец, — сказал Син-рано, который наблюдал за мной, стоя за деревом. — Я иногда пробую толкнуть ядро и никому не говорю, что любой школьник меня бы обошел.
— Меня бы тоже. — Я поднялся, потирая ушибленный бок. — Твоя племянница, если будет тренироваться, прыгнет выше.
— Она способная девочка, — сказал Син-рано. — На Земле, попади она в руки хорошего тренера…
— Почему только на Земле? — Я обрадовался возможности задать вопрос, который помог бы понять, что же происходит на Дарни.
— Если я выпущу ее на стадион, — заметил Син-рано, усевшись на траву, — начнется такое…
Он улыбнулся, представив себе, что же начнется.
— Ее родители погибли, — продолжал Син-рано. — Я взял детей к себе. У меня крепкий дом.
— А почему они погибли?
— Тебя гложет любопытство, — сказал Син-рано. — Наша жизнь, обыкновенная для нас, кажется тебе загадочной.
Я сел рядом с ним. Перед нами был склон холма, полого уходящий к изгороди. Там, вдоль изгороди, медленно шел Рони, за плечом у него был автомат. Иногда он останавливался, проверял контакты. Внезапно Син-рано вскочил с резвостью, которую трудно было предположить в столь грузном человеке, и кинулся к воротам. В руке его оказался пистолет. Он бежал пригибаясь, зигзагами. Рони упал в траву, сорвав с плеча автомат.
От дома, скатываясь по склону, бежали другие люди.
Из кустов, метрах в трехстах за изгородью, белыми ослепительными искрами вспыхнули выстрелы. За моей спиной бухнуло. Я обернулся. На крыше дома стоял миномет, он часто и мерно выпускал мины. У миномета виднелась светлая голова Нарини. Мины рвались в кустах, оттуда донесся тонкий вопль. Рядом со мной упала на траву срезанная выстрелом зеленая ветка. Я счел за лучшее лечь позади дерева.
Выстрелы стихли через несколько минут. Я поднялся.
От ограды шли мои хозяева. Син-рано поддерживал Рони, который держался за плечо. Между пальцев сочилась кровь. Я побежал им навстречу, но Син-рано крикнул мне:
— Ничего страшного, возвращайся домой.
Его старший сын был уже за оградой, он искал что-то в кустах. Далеко, по дороге к городу, полз танк.
Рони держался молодцом, он старался улыбаться.
— Я сам виноват, — сказал он мне доверительно. — Отец раньше меня их увидел.
— Кто это были?
— Из Гобров, — сказал Рони. — Я думаю, что одного снял.
— Его накрыла Нарини из миномета, — сказал Син-рано.
Сверху сбежала Нарини со своим братом, Син-рано передал им Рони.
— Пойдем, проверим коровник, — сказал он мне. — Животные волнуются, когда стрельба.
В коровнике все было спокойно. Коровы мирно жевали сено и поглядывали на нас с недоумением.
— Почему они на вас напали? — спросил я.
— Все тайны, — сказал Син-рано, — имеют обыденное объяснение. На нас напали для того, чтобы захватить Нарини.
— Зачем?
— Потому что она очень дорого стоит. Экономика, мой дорогой друг, лежит в основе любой романтики.
— Это красивый афоризм, но он ничего мне не говорит.
— Планета оказалась между каменным и атомным веками. Мы живем как на вулкане. Когда родители Нарини погибли, многие советовали мне отказаться от племянников и девочки. Но у меня своя гордость. Пока держимся.
— Что особенного в Нарини?
— Ничего.
— Кто-то влюблен в нее?
— Пожалуй, нет.
— Тогда я в тупике.
— Несколько десятилетий назад, — сказал Син-рано, — генетики сделали открытие, которое осчастливило многие семьи. Отныне пол ребенка родители могли заказать заранее. Ты слышал об этом?
— Разумеется, — сказал я.
Мы вышли из хлева. Солнце уже село. Над столбами, между которыми тянулась решетка, зажглись сигнальные огоньки. На крыше дома вспыхнул прожектор, и луч его медленно полз по ограде.
— Девяносто процентов молодых родителей хотят, чтобы у них родился сын. Их желание было исполнено. Через несколько лет мальчиков на планете рождалось вдесятеро больше, чем девочек. Мы думали, что это открытие приведет к радости…
«Как странно, — подумал я. — Ученый спешит опубликовать открытие, чтобы осчастливить человечество, и пробуждает к действию слепые стихийные силы».
— Еще в моей молодости, — продолжал Син-рано, — женщин хоть и было вдвое меньше, чем мужчин, это тревожило, но не казалось катастрофой. Принимались разумные законы, вводились ограничения, но общество уже катилось к упадку.
— Женщин стало мало, рождаемость падала, женщина стала превращаться в ценность, — подсказал я.
— И все более теряла права личности, — закончил Син-рано. — Теоретики утверждали, что процесс скоро прекратится. Они ошиблись. Своих женщин надо защищать. Чужую женщину надо добыть. Нужны мужчины, солдаты, воины…
— А ты, — спросил я, — почему у тебя только сыновья?
